людьми рядом. До увлечения этой дурацкой фэйской пыльцой, на которую она в свое время пыталась подсадить и меня.

Ник вскинул бровь. Наркотики в столь престижной школе? Впрочем, стоило ли удивляться? Стоила так называемая фэйская пыльца (особенно качественная) умопомрачительно дорого и даровала потрясающей яркие видения, цветные, детальные фантазии… буквально ожившие мечты.

Интересно, о чем же мечтали такие, как Эрин?

– Когда Кейт начали травить, я поняла, что устала от них всех. Сначала пыталась убедить Эрин отстать от Кейт. Когда этого не случилось… В какой-то из дней я не выдержала, подошла к Кейт и попросила у нее прощения. Я же все-таки была в их компании. Она улыбнулась, сказала, что все понимает. Хотя понимать там, мистер Куинн, было нечего. И на ее месте я бы прощать не стала.

Наверное, Мелинда и сама не осознавала, что ее руки сжались в кулаки.

– В общем, мы подружились. – Она помолчала. – Я бы не стала в этом сознаваться, но рано или поздно мне все равно придется вам об этом рассказать. Я… Мы с Кейт обе увлекались темой смерти.

– Как готы? – предположил Ник.

Только для того, чтобы расслабить ее, напрягшуюся словно пружину. Благодаря Клио, ответ он знал. Вот только даже предположить не мог, что с полуночной магией окажется связана не только Мелинда, но и тихая, незлобивая умница Кейт.

Расчет удался. Мелинда хмыкнула и медленно, очень медленно разжала кулаки.

– Мы увлекались миром теней. Простые чары, конечно, никаких вызовов демонов или какой-нибудь чуши в этом роде. И никаких жертвенных ритуалов – и мне, и Кейт была ненавистна мысль причинить кому-то боль. Даже… животному.

Она снова резко замолчала и отвела взгляд.

«Судя по последним событиям, мировоззрение Кейт несколько… изменилось».

– Она верила в перерождение, в множественность жизней, – тихо сказала Мелинда. – Это несвойственно ирландцам, знаю, но… Кейт не привыкать идти против большинства. И все-таки мне кажется, эта мысль так захватила ее… от отчаяния. Что было хорошего в этой ее жизни? Ее отец умер, и она так от этого и не оправилась. Помню, она смеялась, называла себя «папиной дочкой», а в глазах такая тоска… Она очень его любила. После его смерти они погрязли в нищете. Ее мать – администратор какой-то гостиницы. Устроиться на вторую работу она не могла, да и с первой не все было гладко – Касси часто болела, нужно было или сидеть с ней или возить ее по врачам. Звучит цинично, но… вся надежда семьи была на мозги Кейт. На ее карьеру.

Ник медленно кивнул. Он был последним человеком, который обвинит юную девушку, доведенную до самоубийства. И все же выходило так, что после смерти мужа и старшей дочери мать Кейт попросту лишилась шанса на нормальную жизнь, в которой ей не придется сводить концы с концами. Покоя и шанса на счастье она лишилась тоже.

Столь глубокие раны никогда не заживут.

– Думаю, Кейт надеялась, что в другой жизни все будет иначе. Я со смехом говорила ей: «Я же в этой». Она улыбалась, но я чувствовала – эта мысль ее не оставляла. – Мелинда повернула голову и сказала с жаром: – Не думайте, что она так легко сдалась. Кейт пыталась изменить эту жизнь. Хотела вытащить семью из бедности. Но потом… Потом она просто устала бороться. Даже стальные вещи ломаются, что уж говорить про хрупких людей.

Ник кивнул. Усталость металла…

Эта тишина длилась целую вечность, но он не торопил Мелинду. Наконец она отошла от окна и села на диван напротив него.

– Странно, наверное, но в каком-то смысле именно смерть отца Кейт так сильно сблизила нас. То есть… здорово, конечно, вместе смотреть старые фильмы, читать журналы, болтать о планах на будущее и просто… болтать. Но когда вы делите на двоих один секрет, когда вы вместе практикуете полуночные, запрещенные чары… это сближает. Я на тот момент уже увлекалась спиритуализмом. Общалась с бабушкой… Я очень ее любила. Часто общаться не выходило – каждый такой ритуал выпивал из меня кучу сил.