Как показывал опыт Ника и многих инспекторов до него, на одном-единственном ритуале практически ни один из колдунов не останавливался. Им всегда хотелось еще и еще.

В теории, конечно, можно жить и в центре Кенгьюбери, а полуночные чары творить и вовсе за городской чертой. Вот только жизнь в стеклянных высотках, упорно теснящих двухэтажные каменные дома, когда-то характерные для всего Кенгьюбери, весьма дорога.

Быть может, отступница решила просто скрыться в толпе? Но разумно ли это? Впрочем, если она запаниковала…

Вместе с Аланом они миновали портал-зеркало. Стоящий там страж почтительно им кивнул, разглядев на черном пальто Ника нашивку младшего инспектора. След, однако, вел не к порталу, а к выстроившимся рядком нежилым зданиям. Не тем пресловутым стеклянным высоткам справа, а к наследию старого города – занимающим огромную площадь продолговатым каменным коробкам.

Еще больше Ник насторожился, когда сформированный им из тэны След привел его прямиком к одному из зданий. Трехэтажному, классической формы, украшенному колоннами и пилястрами.

– Алан, – напряженным голосом проговорил Ник. – Нам сюда.

– В Департамент? – изумился тот. – Ты… уверен?

Ник еще раз взглянул на След. Ошибки быть не могло: серебристая нить, несколько потускневшая, но все еще отчетливая, вела его в здание Департамента полиции Кенгьюбери.

Вместе они миновали тяжелые деревянные двери, а после и турникет. Дежурный – высокий грузный мужчина – вперил в Ника озадаченный взгляд.

– Лью, скажи Робинсону, что у нас тут ЧП. Одна из отступниц проникла в здание.

Пока побледневший дежурный вызывал главу Департамента, Ник лихорадочно размышлял: зачем ей это? Зачем ведьме, крадущей чужую красоту, проникать сюда?

А может, он ошибся изначально, и план полуночной ведьмы был куда сложней? Что, если ей была необходима не красота девушек, а просто иное обличье? Она забирала по капле чужие черты, впитывая их, помещая их или в филактерий, или в некий другой колдовской сосуд. А после нацепила чужую личину как маску и проникла в здание Департамента?

О чарах такого рода Ник никогда не слышал. Но порой казалось, ему и вечности не хватит, чтобы узнать их все. Каждый день полуночные колдуны создавали все новые заклинания и проводили неизвестные прежде обряды. Некоторые вели к печальным последствиям, другие оказывались успешны. Беда в том, что в сотворении новых чар помощниками колдунов нередко становились самые знающие и прекрасно разбирающиеся в подобных вопросах создания. Фоморы, демоны мира теней. За плату – энергию, боль, кровь или вовсе доступ к человеческому телу – они нашептывали колдунам чары и заклинания.

Что, если полуночная ведьма, по следу которой шел Ник, была одной из колдунов, не гнушающихся помощью демонов? И, конечно же, как и любые отступники, она всей своей запятнанной душой ненавидела агентов и трибунов. Возможно, один из них однажды убил кого-то из ее близких – такого же отступника, нарушителя закона, как и она сама. И теперь она горела жаждой мести.

Беда в том, что Ник понятия не имел, какие еще чары или ухищрения есть у нее в арсенале. Одна ли она или у нее есть сообщник, тоже прячущийся под чужой личиной? Расспросить бы Лью о всех, кто недавно прошел мимо него… Впрочем, этим непременно займутся другие агенты по приказу Робинсона. Его же ждала работа следопыта.

Ник моргнул. «Проклятье». Он потерял концентрацию. След, еще видимый прямо перед его носом, в паре шагов растворялся.

Впрочем, это не обязательно означало то, что его дар дал сбой. Проникнув в Департамент, конечную цель своего пути, отступница могла потратить часть времени и энергии на то, чтобы ее обнаружение стало невозможным. А может, она чувствовала – или видела – Ника, идущего по ее пятам. И это заставило ее действовать.