Гости в Конотопе вели себя свободно, изредка позванивали в Ригу, Тбилиси, Москву, Чистополь. С помощью КГБ проверили номера телефонов в Риге и Тбилиси и установили, что это квартирные телефоны, а хозяев этих квартир дома нет. С каждым днем информации о «гостях» становилось все больше и больше, но до главного пока докопаться не могли: откуда у них золото?

Кое-кто высказывал предложение брать их и работать с ними. Но такие мысли отметались мгновенно. Нельзя торопиться, пока не установлен канал приобретения золота. И пока что «гости» спокойно отдыхали в городе, практически каждый день посещали озеро, где загорали и удочкой ловили рыбу, изредка бывали в лесу. В общем, ничем не выдавали себя как сбытчики золота.

Через полторы недели они начали собираться к отъезду. Посетили стоматолога и потребовали заплатить за тот самый слиток золота, который он принес в милицию, или вернуть его обратно. Им заплатили аванс и заверили, что идет поиск остальной суммы денег.

Гости собрались в Москву. Наша группа пришла к выводу, что приобретение и сбыт золота у них поставлен на поток, потому что на контопского покупателя они особо не давили с возвратом денег, а дали ему время. Для сопровождения золотодобытчиков до столицы были задействованы оперативные работники из соседних Харьковской и Черниговской областей. Предвидя, что в Москве они могут разъехаться, были предупреждены и столичные коллеги.

От Конотопа до Москвы поезд едет одну ночь. Вот и Киевский вокзал. Гости не спеша вышли на перрон вокзала, сели в ожидающую их легковую автомашину «Волга» и приехали в офис одной из фирм, где находились четыре часа. Оттуда вышли уже семь человек и на трех « Волгах» приехали к ресторану «Украина». Здесь в отдельном кабинете они пробыли три часа и затем в приподнятом настроении разъехались в разные районы столицы. Одна из машин подъехала к небольшому жилому дому и здесь остался один из наших «клиентов». Остальные на двух «Волгах» приехали в аэропорт «Домодедово».

Один из конотопских гостей зарегистрировал билет на авиарейс Москва-Тбилиси. К такому повороту событий мы не были готовы. Оставив сотрудников в аэропорту, я на автомашине московских коллег прибыл в дежурную часть МВД СССР и попросил дежурного связаться по связи «ВЧ» с дежурным по МВД Грузии. Грузинские коллеги заверили, что окажут всяческую поддержку в проводимой нами операции. Но при этом в голосе разговаривающего со мной грузинского офицера милиции проскочило раздражение: «Ты что, дорогой, в чем-то сомневаешься?» Ради справедливости необходимо отметить, что ранее в милицейской среде действовал неписаный закон: просьбы других РОВД или МВД выполнялись немедленно, свои дела оставляли, а просьбу коллег – разбивались в лепешку, но выполняли.

С дежурной же части МВД связался со своим начальником УВД, которому доложил ситуацию. Он внимательно выслушал меня, немного подумал и спросил:

– А вы сообщили в Грузию, в чем мы подозреваем человека?

Я сказал, что ограничился выражением «Подозреваем в совершении тяжкого преступления». Генерал еще раз переспросил:

– Это точно?

Я почувствовал, что генерала что-то не устраивало, и перешел на сугубо официальный язык:

– Товарищ генерал, я несу ответственность за свои слова. Сейчас жду официального ответа от грузинских коллег.

– О всех полученных сведениях докладывайте немедленно. Удачи вам, – сказал генерал и положил трубку.

С легкой тревогой на душе я вышел из здания МВД Союза и выехал в аэропорт. По рации передали, что самолет Москва-Тбилиси с пассажиром на борту, который поставил на ноги весь руководящий состав УВД Сумского облисполкома, доставил немало хлопот и столичной милиции, вылетел.