Остальные призраки сгрудились у его ног, словно он был их богом, которому они торопились поклониться.

Дверь повозки со скрипом открылась. Оттуда выбрался закутанный в покрывало Бурук и, шатаясь, побрел к Серене. Край покрывала цеплялся за камешки, увлекая их с собой.

– Курган и Корень! – прошипел торговец. – Черепки не солгали!

Аквитор шагнула вперед.

– Не двигайся! – крикнул Халл, хватая ее за руку.

– Предлагаешь торчать тут вечно, пока этот тип не соизволит освободить дорогу? – огрызнулась она. – Может, нам ему еще в ножки поклониться?

С этими словами Серена вырвалась и сделала еще один шаг.

На самом деле, несмотря на столь храброе заявление, женщина изрядно испугалась. Ее вера в духов и призраков всегда была какой-то половинчатой. Они жили в детских сказках, в легендах. Время от времени по Летерасу прокатывались слухи о бесчинствах привидений, но простым людям не втолкуешь, что чаще всего за всем этим стояли самые обычные жулики и грабители. Для Серены духи скорее были сочетанием интуиции и воображения; не столько реальностью, сколько символом.

И потом, если призраки все-таки существуют, они и выглядеть должны соответствующим образом. Неясные очертания, лишь условно напоминающие человеческую фигуру, размытые лица. Что-то вроде струек дыма: были – и через мгновение растаяли.

Однако древний воин, стоявший в нескольких шагах от них, выглядел вполне осязаемым. Четко очерченное, хотя и бледное лицо. И вполне осмысленные глаза, которые сквозь налет плесени живо следили за приближающейся Сереной. Казалось, незнакомец только что выбрался из могильного кургана. Представитель расы тисте, но явно не тисте эдур.

– Когда-то по этой дороге полз дракон, – произнес он на языке тисте анди. – Леса тут в те времена не было. Сплошное разрушение. Взрыхленная земля, политая кровью. И дороги тоже не было. Ее проделал дракон. Вы это ощущаете, смертные? Под вашими ногами – память. Она раздвигает корни и заставляет сгибаться древесные ветви. – Призрачный воин оглянулся назад. – Тут недавно пробегал тисте эдур. Ничего не видел, ни о чем не задумывался. Соплеменник того, кто предал меня. Но… сам он невиновен. – Призрак вновь повернулся к Серене. – А вот про тебя, смертная, этого не скажешь. Согласна?

Оторопевшая женщина молчала.

– В чем ты ее обвиняешь, призрак? – поинтересовался Халл Беддикт.

– В тысячах… нет, в тысячах тысяч злодеяний. Ее. Тебя. Ваших соплеменников. Боги – ничто. Демоны глупее детей. Любой Взошедший – неуклюжий лицедей. Вот каковы все они в сравнении с вами. И знаешь, о чем я задумался? Неужели так было и будет всегда? Когда наступает время цветения, бесчестье прячется в лепестках цветка. В сочных плодах таятся семена тления. По сравнению с вами все мы – ничто!

– Что тебе надо? – снова спросил Халл.

Теснившиеся у ног воина призраки разлетелись в разные стороны и попрятались между деревьев. Но к его истрепанным сапогам прибило новую волну тварей. Теперь дорога кишела мышами. Они ползли в несколько слоев, подбираясь к Серене. Живая река, состоящая из черных и бурых пятен. Кто собрал этих существ, кто подчинил их своей воле, непонятной и неведомой?

Тут были тысячи, десятки тысяч крошечных комочков, каждого по отдельности даже и не заметишь, как раздавил. Но живая река наводила ужас. Мыши заполнили собой все пространство дороги.

– Земля поколеблена, – промолвил призрачный воин. – Ни дерева вокруг. Сплошные трупы. Эти твари кормятся мертвечиной. Они легион Худа. Мерзостный прибой смерти. А с виду – такие слабенькие, кроткие, безобидные. – Он содрогнулся. – Мне от вас ничего не нужно. Все путешествия имели начало. Думаете, на вашем пути не было рытвин и ям?