– Пойдем, лопарь, – с тяжким вздохом сказала женщина. – Пошли, покажу, где бабка наша упокоилась. Ты, главное, дочку спаси! Она ведь единственная у нас. Мы-то мечтали, как замуж ее выдадим, внуков дождёмся, а тут…

– Ну что скажу…

Нойда сидел у костра, отдыхая душой и телом. За рекой неспешно, будто красуясь, заходило солнце. Звенели комары, с луга накатывал аромат цветов. Все вокруг дышало распускающейся, яркой и щедрой жизнью.

Совершенно не хотелось вспоминать пропахший кладбищенским тленом дом кузнеца…

«Не хочется, но надо, – вздыхая, думал нойда. – Иначе какой из меня целитель?»

Он взял в руки колотушку, повертел ее и спросил:

– Вархо, что думаешь?

«Кузнец что-то скрывает, – тут же отозвался равк, словно только и ждал, когда его спросят. – Дочь не лечит. Недоволен, что жена тебя позвала. Что там на самом деле с ее женихом, тоже неясно…»

– После прогулки на жальник я вернулся и поговорил с кузнецом, – сказал нойда. – Ничего нового тот не сказал… Зато я теперь знаю, почему он на дух не переносил дочкиного хахаля. Сперва-то его в доме даже привечали. Кузнец подумывал взять его в примаки, сделать своим унотом, всему обучить… А этот Витко оказался пустым человеком: лентяем, болтуном, гулякой… Только на гудке играл да песни пел. Не захотел работать, даже зная, что когда-нибудь получит в наследство кузницу… И перед свадьбой сбежал.

«Гм, гм… Звучит гладко. И все равно непонятно, почему кузнец тебя в дом пускать не хотел. Вроде умный мужик, сам видит, что дочь на пороге смерти… А то и чего похуже… Там, похоже, дело в бабке».

– Тоже так подумал. Был сегодня на жальнике.

«И что?»

– Ничего. Бабка упокоилась с миром, кости ее на месте, курган не разрыт, никаких следов волшбы нет. Я попытался позвать ее дух, однако он, похоже, ушел вверх по Древу ждать перерождения…

«Ты понимаешь, что это значит?»

– Конечно. Старая ведьма перед смертью передала дар – вот этой внучке, Зоряне, – и спокойно ушла.

«Не складывается. Бабка ушла три года назад, а внучка только прошлой осенью заболела».

– Ну и что? Бабка могла передать ей дар когда угодно. А пригодился он Зоряне тогда лишь, когда ее веселый гудошник покинул.

«А, я заметил! Заметил! Не так девка больна, чтобы молчать. И глаза закатывала, якобы от слабости, чтобы ты ее обмершей счел и ни о чем не расспрашивал!»

Нойда кивнул, подтверждая, что тоже все это видел.

«Что же, получается, девку бросил жених, и она от горя или из мести решила свести в могилу и себя, и семьян? Зачем? Влюбленные, вестимо, все с придурью, но чтобы настолько…»

– Все, – тихо сказал нойда. – Иди, Вархо. Не могу больше.

«Чего не можешь?»

– Ничего…

Нойда опрокинулся на спину – да так и остался лежать, глядя в ночное синее небо. Он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Даже моргать было тяжело.

«Проклятый дом… Не надо было мне там ворожить… У меня в груди теперь такая же калитка в Нижний мир…»

Рядом раздались еле слышные шаги… Кто-то осторожно коснулся плеча саами… А потом словно теплая волна живительной силы прокатилась по всему его телу.

– Уйди, зараза! – оттолкнул он руку Лишнего.

– Тебя высосали до дна, – робко проговорил тот. – Дозволь помочь…

– Это еще не до дна! – Нойда с кряхтеньем сел. – Где там дно, еще никто не видал, даже я сам…

– Больно смотреть на тебя! – Голос Лишнего дрогнул. – А я легко помогу…

– Но ты ведь отдаешь мне собственные силы, – резко ответил нойда. – Сам себе сокращаешь жизнь!

– Ну и что? Кому нужна моя жизнь?

– Мне! – отрезал нойда. – Все, уйди. Еще раз тронешь – руку отсушу!

Лишний с горечью взглянул на хозяина и печально ушел спать.