Боже, как он вообще что-то видит? Эти налитые кровью глаза с обожженными, иссеченными шрамами веками казались почти незрячими. Что с ним произошло? Где он так обгорел? Алиса боялась даже думать об этом, не то что спрашивать.

– А есть еще папки по этому делу?

– В ящиках в углу. – Проктор облизал губы широким, как лопата, розовым языком.

Она потянулась и, чтобы немного передохнуть, прислонилась к картотечному шкафу, подставив лицо лучикам солнечного света, еле-еле пробивавшимся через маленькое, под самым потолком, окошко. Наверху шкафа в безобразном до отвращения цветочном горшке разрасталась бегония. Ее листики нащупали шею Алисы и вонзились в кожу тонюсенькими иголочками.

– А можно задать вам вопрос? Вы принадлежите к какому-нибудь Чертогу? Миэликки или Ильмаринена? Или…

– Не принадлежал и не собираюсь, – произнес архивист. – Я – птицелов. Какое мне дело до традиционных умений?

– Но как вы считаете, я… Могу ли я… Есть ли вероятность…

– В Чертоги не берут кого попало, – брюзгливо ответил Проктор. – Чтобы вас туда приняли, надо выдержать экзамены, пройти серьезные испытания и на деле доказать, что ваши умения кое-чего стоят. Если вы до сих пор не разобрались, к какому искусству древних вяки предрасположены, вероятнее всего, вы попросту бесталанны. Но это неважно. Вы – птицелов. Никакие Чертоги вам не нужны и даром. Если вы овладеете необходимыми знаниями, все эти потомки вяки вам и в подметки годиться не будут.

Алиса с интересом посмотрела на Проктора, на его болезненно дергавшееся лицо. Похоже, он говорил с самим с собой, а не с ней, и все же она почувствовала себя немного уязвленной.

– Настал мой черед задавать вопросы, – встряхнулся старик. – Ваша подруга… Как она потеряла своего полуночника?

– Ее сбила машина. – Проктор откинулся на спинку стула.

– Она впала в кому, – продолжала Алиса, – и Кроули сказал, что травма сыграла с ее полуночником злую шутку. Он поверил, что смерть ее неминуема, и улетел. И теперь… Мне надо вернуть его, пока душа не оставила ее тело.

– То есть, – фыркнул Проктор, – вы считаете, что вернуть полуночника – проще пареной репы? Раз-два и готово?

– Ну да.

– И как? Как вы собираетесь вернуть его? – спросил он, вперившись в нее взглядом. Алиса не опустила глаз.

– Я… – запнулась она и тяжело вздохнула. У нее была цель, но не было плана. Действительно, как ей вернуть полуночника? – Вначале я выясню, где он, затем… Я… Пойду и заберу его оттуда.

Легко и просто. Как пить дать.

– Выясните, где он? Так вы не знаете, куда улетел полуночник? – с нажимом произнес Проктор, и Алиса почувствовала себя дура дурой.

– А вы? – огрызнулась она.

– Я-то как раз знаю, – самодовольно ухмыльнулся архивист. – Туда, куда все они в конце концов улетают. Все вольные полуночники отправляются в Сулка-топь. Это известно даже младенцам.

«Сулка-топь», – произнесла про себя Алиса, надеясь, что в ее мозгу блеснет какое-нибудь воспоминание, вызванное этим странным словом, от которого так и веяло иноземщиной. В Йоркшире и в северо-западных графствах топей было хоть отбавляй, но о Сулка-топи она никогда не слыхала.

– И как мне туда попасть? – взволнованно спросила она. – Вы мне поможете…

– В Сулка-топь попадают только один раз.

– Один раз? Почему только один?

Наслаждаясь ее смятением, Проктор самозабвенно затряс головой.

– Да потому, что туда отправляются все те, кто умер. Что, Кроули об этом не упомянул? Сулка-топь – это обитель Смерти. Царство Смерти.

– Объясните, пожалуйста, я что-то запуталась… Под Смертью вы подразумеваете?..

– Мрачного Жнеца! – ликующе завопил Проктор, и Алиса подпрыгнула. – Туони! Всадника на бледном коне! Линтувахти! Повелителя земли мертвых!