Так вот что значили все эти перемены в его поведении. Дэмьен перестал винить Морриган в том, что она сломала возведенную им броню, что, вольно или невольно, провоцировала в нем ярость. Благодарить его она, однако, не спешила – не нужно было даже начинать ее винить.

Вместе с тем ее терзала мысль: «Выходит, он все еще любит свою Мэйв? И надеется однажды с ней воссоединиться?»

– Хочешь, признаюсь тебе кое в чем?

Морриган усилием воли сохранила бесстрастное выражение лица. О да, она хотела.

– Когда ты рассказала про «фабрику чар» Колдуэлла, где он вытягивал дары из людей и существ древней крови… Я пытался ее найти. Хотел…

– Избавиться от своей силы, я понимаю. Почему передумал?

Ведь если бы Дэмьен задался целью, «фабрику чар», после убийства Колдуэлла запечатанную Высоким Собранием, он бы нашел. Даже, возможно, сумел бы разобраться, как работают зачарованные Колдуэллом машины, похищающие дары и запирающие их в филактерии. Наверное, лучшего для Дэмьена не придумать – несколько минут боли и разрушительная сила, которая мешает тебе жить, навеки запечатана в зачарованную деревянную коробочку…

– Я подумал: что, если потеряв дар, я потеряю самого себя? Я ведь не знаю себя другим. Не помню. – Он резко, даже зло, мотнул головой. – Нет, вру. Помню себя испуганным, слабым мальчишкой. Да, я никогда не пошел бы на сделку с Трибуналом, если бы знал, какую цену мне придется заплатить. Если бы знал, что для того, чтобы я выжил, должен погибнуть мой лучший друг. Но, думая о своем проклятом даре, я раз за разом задавался вопросом…

– Кто я без него? – тихо обронила Морриган.

Их взгляды встретились. Дэмьен с усилием кивнул.

– Но что ты ищешь там? – Она подбородком указала на книгу.

– Поначалу я пытался разобраться в сути берсеркского дара, думал, может, что-то упустил. Но нет, все достаточно очевидно и предсказуемо: берсерком человека делала сила Одина, текущая в его крови. Именно этим Ристерд и воспользовался. Вдохнул в меня эту самую силу. Она могла не прижиться, могла убить меня, превратить в человекоподобного зверя или пускающего слюни идиота. Но не убила, а изменила меня лишь в нужную ему сторону. Я пытался найти какие-то истории о тех, в ком дар работал… неправильно. Ведь случалось же такое и с существами древней крови, которые не могли совладать со своей силой. Им помогали в этом чарами и практиками. Я искал чего-то подобного. Не нашел.

– Это не означает, что таких случаев не было, – откидываясь назад, заметила Морриган.

Кровать Дэмьена была жесткой, но ее неумолимо клонило в сон. Прошлой ночью Морриган опять не смогла уснуть – мешали мысли о Камарилье и ее вражде с Трибуналом, о покинувшей Пропасть Клио и угрозах Бадо́ – и так по кругу. А значит, она на ногах уже больше суток. Когда-нибудь все это кончится. Когда-нибудь ее ждет покой.

Но не сейчас.

– Я тоже об этом думал. Викинги – гордый народ, возможно, они просто не хотели делиться сокровенным с другими народами. Открывать перед ними душу. Хотя было бы весьма любезно с их стороны рассказать о сложностях, с которыми могут столкнуться их потомки.

– Но ты продолжаешь читать…

– Я знаю, что не найду в книгах готовых ответов, – вздохнул Дэмьен. – Но надеялся, что они натолкнут меня на какую-то мысль, подадут идею…

– И как? – пробормотала Морриган, с трудом подавляя зевок. – Получилось?

Веки отяжелели и были готовы сомкнуться в любой момент.

– Думаю, да. – Дэмьен подался вперед, стиснул зубы так, что резко очертилась линия челюсти. В глазах пылала решимость. – Я хочу отыскать способ воззвать к Одину.

Сон мгновенно слетел с Морриган. Она выпрямилась на кровати.