Моя игра называется «Межевой спор», и она пришла мне в голову, когда Гени объяснил мне, как люди из Швица и из монастыря Айнзидельн то и дело затевали между собой спор о том, где кончается чужое владение и начинается своё. Я тогда подумал, что сдвинуть межевой камень так, чтобы никто не заметил, было бы ещё забавнее, чем играть в «Охотника и серну», когда тоже надо подкрадываться и пугать других. Но когда серну убьёшь, игра кончается и нужно начинать новую, тогда как межевой камень можно двигать туда-сюда сколько угодно. Правила я продумал основательно, потому что в игре это главное; без правил будут только склоки. Было бы лучше всего, если бы кто-нибудь их ещё записал, тогда бы Поли не вмешался. У людей есть благоговение к документу, даже если они и не знают, что там в точности написано. У нас в деревне однажды вели спор из-за земли двое крестьян, Риккенбах и Хофштеттен, причём этот спор тянулся ещё от их отцов и дедов, один засеял поле, а потом пришёл другой и снова его перепахал, и так далее. Был и старый документ, с печатью и всё такое, и каждое семейство было уверено, что сможет доказать, что поле принадлежит ему, а не другому. И чтобы дело наконец решилось, Риккенбах и Хофштеттен договорились вместе пойти в Айнзидельн и попросить, чтобы им там зачитали пергамент вслух; каждый был убеждён, что документ подтвердит его правоту. Но их посещение монастыря не положило спору конец, поскольку оказалось, что этот пергамент не имеет никакого отношения ни к полю, ни к Риккенбаху, ни к Хофштеттену. Речь в нём шла – ещё с поколения пращуров – об освобождении от десятины, а семейство, которое там было названо, давно уже вымерло. Так Риккенбах и Хофштеттен и продолжают до сих пор спорить за этот кусок земли.

А вот какие правила были у моей игры: сперва выбираются две одинаковые группы, одни – это люди Швица, другие – монастырские. Главный пост швицеров – та куча камней, которую Поли нагромоздил на полевой меже, а монастырские заняли бывшую времянку Полубородого, которую козопасы худо-бедно поддерживали в нормальном состоянии. Мне всегда приходилось быть в группе монастырских, в которую шли неохотно, потому что монастырю как-никак принадлежит наш лес и они могут принудить людей к корчеванию. Но другие говорили, что если ты подумываешь позднее податься в монахи, то уже теперь надо выступать на их стороне. Помимо двух групп назначался ещё и фогт, который был самым главным, но по-настоящему он в игре не участвовал, а только следил за её ходом, поэтому вначале никто не соглашался идти в фогты. Тогда я придумал новое правило, что фогт в конце игры может назначить принудительную работу – например, нарубить ему дров или что-то такое – и эту работу должна выполнить проигравшая группа. С тех пор все рвались в фогты.

Из насыпи от небольших горных обвалов, куда нам, вообще-то, нельзя было соваться, потому что опасно, я притащил обломок скалы примечательной формы: с одной стороны камень походил на лицо. Это и был межевой камень, за который велась игра. Фогт располагал камень где-то между двумя постами – иногда открыто, иногда в потайном месте, в кустах, например. Место он определял сам, главное – он должен был точно запомнить его расположение, потому что в итоге борьба шла за то, насколько далеко этот камень оттащат и в какую сторону. Кто отнесёт межевой камень подальше от своего поста, тот расширяет свою территорию и становится победителем. Но делать это надо втайне: подкрадываться, шпионить, и никто не должен тебя при этом застукать. Если застукают, то с поста соперников тебе кричат: «Тёмна ночь, тёмна ночь, все от камня руки прочь!» – и тогда застуканный считается убитым и выходит из игры. Стишок я сам сочинил.