Тут Сара вдруг осеклась, посмотрела на меня жалобно. Она, возможно, хотела расплакаться, но дождь уже выплакал всё за неё. Ей не осталось ничего, чтобы как следует отгоревать свою боль. Она молчала настолько громко, что я расслышал все слова, которые она так и не произнесла.

— Господи, скажи, чтобы я заткнулась, — попросила Сара. — Скажи, чтобы я оставила тебя в покое. Чтобы просто пожелала тебе счастливого пути. Скажи, что мне пора домой. Скажи, что тебя ждут дома. Что тебя ждёт… как её? Дэни ?.. Скажи, что тебя ждёт Дэни. Ты ведь уже принял решение. Зачем я тут сижу и всё это рассказываю тебе? Ты ведь не отступишься, правда? Что бы я тут тебе ни наплела, ты останешься при своём мнении, потому что ты уже всё решил. Ведь так?..

Автомобильное стекло покрыла испарина, лишний раз подтверждающая, что я выпил и не должен был садиться за руль. Более того, я не должен был уходить с празднования собственного дня рождения, не должен был ехать чёрти куда, не должен был вновь видеть Сару. Я и без того слишком часто её видел. По девять часов пять дней в неделю. Затем выходные. Затем снова — девять часов, короткий отпуск дома, и опять девять часов. Пять раз по девять часов. В выходные Дэни часто готовила пасту. Мы занимались любовью. Она поливала кактус и спрашивала, как мои дела на работе. А в понедельник я приходил в офис, шёл к кабинету Сары, говорил: «Доброе утро», она отвечала: «Доброе утро», и я уходил.

— Ты угадываешь мои мысли, — смеялась Сара.

У неё специфический смех: когда она смеётся, её голос становится выше, звучит отрывисто.

— Я пришла, потому что соскучилась по тебе, — как-то сказала она, подойдя вплотную к моему столу.

Я готовил отчёт и презентацию. Сара находилась рядом и смотрела в монитор, где происходил рабочий процесс. Отчёт. Презентация. Снова отчёт. Ещё одна презентация.

— Я обожаю всё, что ты делаешь. Люблю тебя.

— И я тебя люблю, — сказал я, отворачиваясь от монитора и заглядывая ей в глаза.

Они светились неподдельно, а после потухли и стали привычно серыми, озорными, но без какого-либо веселья, хотя Сара любила пошутить, любила посмеяться о всякой ерунде.

— Это Дэни тебе готовит? — однажды спросила она во время обеда.

Мы сидели за общим столом. Присутствовали и другие наши коллеги. Сара внимательно следила за тем, как и что я ем.

— Аппетитно выглядит, — заметила она. — Итальянская паста?

— Дэни — превосходная хозяйка, — ответил я.

— Это видно.

Затем Сара сказала:

— Я хочу с тобой напиться как-нибудь. По-моему, из тебя выйдет отличный собутыльник. Что скажешь?

— Я — отличный собутыльник.

— Это заявление требует проверки!

И действительно, мы однажды напились всей компанией. Я написал Дэни, что буду поздно. Сара заглянула мне через плечо, когда я набирал сообщение. Захмелевшие коллеги уже собирались расходиться, но Сара сказала, что совершенно свободна до утра.

— Хочешь, я познакомлю тебя со своим мужем, сыном и котом? Они тебе понравятся. Ты со всеми найдёшь общий язык. Точно тебе говорю. Поехали ко мне.

Мы поехали к ней. Пили до утра. Я познакомился с её мужем, сыном и котом. Со всеми нашёл общий язык, и все они отправились спать. А мы с Сарой, не останавливаясь, приговорили сначала одну бутылку вина на двоих, затем вторую.

Я ушёл с рассветом, когда Сара вырубилась без сил на диване. Я долго смотрел на неё. Затем шепнул: «Спокойной ночи». Она не ответила. Я дождался такси и укатил к Дэни.

— Мне стало обидно, что ты тогда просто ушёл, — призналась Сара.

Наше молчание слишком затянулось, ей стало невмоготу выдерживать такое давление — дождь, тьма, салон автомобиля, пропахший моими сигаретами, пропахший каждым звуком, что был здесь произнесён, пропахший перегаром, тишиной ночи, сыростью, обивкой сидений, на которых однажды я и Дэни предавались страсти. Дэни так часто сидела здесь на этом же месте, что и Сара, в этой же позе, рядом со мной и что-то доказывала мне. Мы ссорились, мирились, обещали друг другу, а теперь она даже не звонила. Я не отключал мобильный, он просто лежал неприкаянно и глупо, словно ошибся адресом, попал не в те руки, не в ту машину, очутился не с теми людьми.