Мы чуть не опоздали. В этот послеобеденный час рынок уже почти опустел, лишь самые упертые продавцы пытались сбыть не распроданный товар. Покупатели лениво бродили меж рядов, приценивались к свежей рыбе, горам овощей и фруктов, аккуратным батареям баночек со специями. Даже мухи жужжали вяло.

Я закрутила головой. Ага, вот! Дама в тюрбане из цветастого платка азартно торговалась прямо у нужного прилавка.

– Нам туда, – я махнула рукой и подцепила тетю Бруню под локоть.

– Навищо? – опешила она. Впрочем, ноги переставляла послушно.

Зачем-зачем… Надо!

Ответ дал мужской баритон:

– Мадам, если вы не расслышали – таки помойте уши! Маленькая по тридцать, большая по пятьдесят.

– За двадцать возьму! – упрямилась мадам в тюрбане.

– При всем моем к вам уважении, тридцать и ни копейкой меньше!

Тетя Бруня оторопела, словно приклеившись к грязному заплеванному помосту, и неверяще уставилась на продавца в кепке и две кучки вишни на прилавке перед ним.

– Ваня?! – наконец трубно выдохнула она.

Рынок смолк, даже мухи прониклись.

Мадам в тюрбане обернулась и, ведомая каким-то чутьем, отступила на шаг. Я тоже ушла с линии огня. Дядя Вано остался один на один с потрясенной супругой.

– Брунечка? – голос его дал петуха, а сам потомок орлов съежился до цыпленка-переростка. – Ты что тут делаешь?

Она уперла руки в бока.

– Краще скажи, звидкы в тебе вышня?!

"Откуда у тебя вишня"? Вопрос на миллион.

– Из нашего сада, – понурился он. – С птицами договорился, они и оборвали, пока мы… ну, мылись.

Я хмыкнула. Все-таки угадала! Кто мог знать, что хозяева надолго заперлись в бане? Они сами. На кого не лаял пес? На них же. Логично?

Все упиралось только в техническую сторону вопроса. Не мог же дядя Вано мыть спину тете Бруне и одновременно рвать вишни! А вот если позвать на помощь каких-нибудь синичек…

Дядя Вано взмолился:

– Брунечка, квитка моя, ты не сердись. Я ж все только ради тебя! Мне зарплату задерживают, а ты так хотела те сапоги…

И шмыгнул длинным носом.

Тетя Бруня застыла с разинутым ртом.

– Хочеш сказаты, ты зарады цього?..

Он только потерянно кивнул, пряча взгляд и комкая в руках мятую кепку. Волосы прилипли ко лбу, плечи опущены, вид как у нашкодившего пса.

– От же ж дурень старый! – всплеснула руками тетя Бруня. – Я через тебе ледь с сусидамы не посварылась!

И впрямь, от ссоры с соседями она была на волоске.

– Брунечка, я же любя!

Она часто-часто заморгала.

– И за що я тебе люблю, дурня отакого?

– Брунечка! – он кинулся к ней.

– Ванечка! – она прижала мужа к широкой груди.

Дело о краже вишен можно отправлять в архив.

1Брунька – укр. "бутон", "почка". Игра слов.

Как говаривал Семеныч из дежурки: "Так выпьем же за то, чтобы наши желания совпадали с нашими возможностями!"

Я с тоской посмотрела на расписную тарелку, в которой высилась ополовиненная горка вареников, и отставила недоеденную вкуснятину на подоконник. Как бы после такого отпуска форму расшивать не пришлось!

Настроение было безоблачным, как небо над городом. В беседке тихо ворковали обнявшиеся дядя Вано с тетей Бруней, ветер доносил издалека звуки вальса, море напевало колыбельную. Я свернулась клубочком под одеялом и закрыла глаза…

Всю ночь мне снилась белая пена цветущих вишен и кружевные барашки волн.

Проснулась я на рассвете, сладко потянулась и выбралась из постели. Деревянный щелястый пол холодил ступни. В окно заглядывало солнце. На веревке трепетало белье. На подоконнике дожидалась тарелка холодных вареников, щедро присыпанных сахаром. Я цапнула один, сунула в рот. Сладкий сок потек по пальцам. М-м-м!

Тихий стук в дверь чуть не заставил меня подавиться. Торопливо – а это почти кощунство! – дожевав вареник, я откашлялась и крикнула: