– Домовой Стравински. Между прочим, использовать магию без разрешения незаконно. Тянет на грабеж с отягчающими, к тому же совершенный группой лиц.

Не при исполнении, конечно, но это мелочи. Любой гражданин вправе пресечь правонарушение, свидетелем которого он стал, так что представилась я только чтоб детишки меньше дергались. И про грабеж сказала с той же целью, до возраста уголовной ответственности они еще не дотягивали. Так что максимум, что светило этой предприимчивой парочке – меры воспитательного характера. То бишь ремень. Вот если второй раз попадутся, тогда другое дело.

– Вот!.. – выдохнуло милое дитя с косичками и плаксиво заныло: – Тетенька, пустите! Мы потерялись… Куда вы нас тащите?

И сморщилась, будто вот-вот разревется. Мальчишка всхлипывал и тер глазенки кулаком.

Расчет был стратегически верным: какие-то бабульки уже скрестили на мне осуждающие взгляды, а мама с девочкой чуть постарше вовсе нахмурилась и приостановилась. Не линчуют, конечно, но бока намять могут.

Зато тактика подкачала: избавиться от добычи мальчишка не успел. Я чуть сильнее сжала его локоть, заставляя выронить приметный красный кошелек, и назвалась громко:

– Домовой Стравински! Граждане, мне нужны свидетели. Подойдите, пожалуйста.

В свидетели никто не рвался, так что толпа рассосалась еще быстрей, чем собралась. Под шумок какой-то алкаш попытался стащить мою авоську.

– Не тр-р-ронь! – прорычала я, подражая бабуле.

Алкаш дернулся, икнул, выронил добычу и удрал. От удара промасленная бумага, в которую был завернут шмат сала, чуть приоткрылась, и умопомрачительный запах поплыл по рынку.

Мальчонка сглотнул набежавшую слюну, а у девчонки громко заурчало в животе. Я даже чуточку смягчилась.

– Что с вами делать? – вздохнула я. – По уму, надо бы в детскую комнату полиции сдать. Хотя, пожалуй, я сначала с родителями вашими поговорю.

Потому что умом-то я понимала, что не все полицейские в райотделе сродни мерзкому Хобе, но от одной мысли вернуться в РОВД и опять что-то объяснять во рту стало кисло.

– Не надо, – всхлипнул мальчонка.

Девочка буркнула, угрюмо глядя в пыль под ногами:

– А вы что, некромант?

Мне стало неловко.

– Ну хорошо, бабушка? Опекун?

Девчонка молчала, мальчик вдруг сказал тихо:

– Папку мы не знаем, а мамка месяц назад померла. Больше у нас никого нету…

На сочувствие пытались развести? Нет, чутье опытного домового твердило, что они не притворялись.

– А орган опеки куда смотрит?

Девчонка вдруг дернулась, забилась бешено.

– Пусти! Пусти, слышишь! Мы не пойдем в детдом!

Девчонку колотило, а мальчишка ревел в три ручья.

– Т-с-с, тихо. Ну, успокойтесь. Я что-нибудь придумаю.

Легко сказать. Как это еще соседи тревогу не забили? У нас, слава императору, безнадзорных детишек осталось мало. Вот после войны они толпами по улице слонялись, теперь времена другие.

В этот момент скрипнула дверь туалета и дама в леопардовых лосинах выскочила наружу. Судя по бешеным глазам и размахиванию сумочкой, кражу она уже обнаружила.

– Мадам, – обратилась я к ней вежливо, – кажется, вы обронили?

И качнула подбородком на лежащий в пыли кошелек.

– Ох, – дама схватила его и прижала к полной груди. – И правда! Спасибо вам. А…

Она настороженно покосилась на детишек.

– Не стоит благодарностей, – откликнулась я. – Простите, мы с, кхм, племянниками спешим.

Дама хлопнула накрашенными ресницами. В "племянников" она явно не поверила, однако упрямиться не стала. Кто же спорит с благодетелями?

– Да-да, конечно. Еще раз спасибо. – Она вытащила из сумки визитку. – Если вдруг что-то понадобится…

Когда счастливая жертва ограбления убралась восвояси, я легонько встряхнула детишек.