Седок какое-то время молчал, и когда уже Максим подумал, что память его была съедена захватывающей историей про провинциала, поехавшего осваивать столичные преимущества, вдруг ответил:

– Некоторые имеют пылкую веру только затем, чтобы подчеркнуть благочестие. С психологической точки зрения это оправдано. Но разум требует не поклоняться идолам и вместе с тем утверждать, что звездой может быть только недостижимость. Потому надо исключить любое сходство с тем, что давно себя изжило.

Они обогнали машину, на которой было написано: «Торговое поселение». И седок вдруг сказал:

– Доброе слово – надежная страховка от глупости. И именно оно чаще всего является платой за утешение.

И уже через минуту Максим понял, что его спутник, блукая в буквенных знаках различия, которыми украсил лицо, не способен освоить честные традиции и, воспользовавшись ситуацией, приобщить к лику своей веры и еще одну полузаблудшую личность, потому что Максим так и не сумел по-настоящему почувствовать себя обреченным христианином. В речном порту, куда Максим его вез, седок щедро расплатился и, кивнув на старика с белым флагом, сказал:

– Не подумай, что он ждет кому-либо сдаваться. Это мусульманский знак того, что этот человек осилил хадж.

И седок скрылся в недрах речного вокзала, а Максим долго держал в сознании незнакомое слово хадж, почему-то думая, что это что-то близкое к обрезанию.

Она шла к нему размашисто, но сказала как-то походя:

– Поехали!

– Куда? – спросил Максим.

– Да все равно, лишь бы с тобой.

И притиснула его руку к своей груди.

От нее пахло спиртным.

– Ну что медлишь? – вопросила она и тут же добавила: – У меня предложение на любой кошелек.

Он глянул на ее голое плечо и прочел там наколку: «Свободная Азия».

– Ну что, – опять подторопила она, – ты не достиг духовного совершеннолетия?

Если честно, Максим впервые переживал такой наглый напор.

– Или ты еще не освободился от рабства эгоизма? – продолжила седючка, он ее уже про себя окрестил. – Ведь не на смерть я тебя приглашаю. А на обыкновенный порнопередел.

И, видимо, уловив, что он не понял этого слова, пояснила:

– Это общение на любой вкус, где главенствует женщина. Поэтому не скрывай своих фантазий.

Она пощекотала ему коленку.

– Ты можешь мне перечислить все планеты Солнечной системы? – вдруг спросила она.

Он и тут промолчал, ибо не любил школярного к себе отношения.

И в это время в окно влетела оса.

– Убей ее! – замахала руками девка.

Но та прямиком ломанулась к ее лицу.

И – по визгу – Максим понял, что та ужалила седючку.

Она выхватилась из машины так же, как в нее впорхнула.

И единственное, что он уловил из ее причита, у нее аллергия на укусы ос.

И тогда он, выбравшись из-за руля, крикнул:

– Ну куда же ты? Давай я тебя отвезу в больницу.

Она покорно уселась на прежнее место.

Щека у нее действительно вспухла и ярко покраснела.

Он повез ее в бывшую обкомовскую больницу, потому как там работала медсестрой их соседка по лестничной клетке.

К счастью, та оказалась на месте.

Вера – а ее звали так же, как и его жену – увела девку куда-то внутрь коридора, и он оказался в каком-то глупом положении. Если остаться, то неизвестно, по какому поводу, а уехать, то как-то будет не по-мужски, что ли. Рядом беседовали две старушки.

– Чего это ты читаешь? – спросила одна из них, кивнув на толстенный том, что другая держала в руках.

– Это «Зоар» – книга кабалы.

– Эк, куда хватила!

– Ну чего, бахан есть бахан.

– А что это?

– Вера так прозывается.

– Так ты разве не крещеная?

– Почему же? Все было как у всех.

– А чего же в эту ерунду влезла?

– Интересно, – ответила бабка. – Я даже могу преподавать знания.