– Как?

– Вот как, – я вызывающе улыбнулся, глаза мои заблестели – наконец я ожил, забыв про свою обиженную мечту. – Герц, виски!

– Слушаюсь, сэр! – с готовностью вытянулся по стойке смирно Герц и счастливой опрометью метнулся к барной стойке.

Вскоре он принес бутылку – четвертую бутылку. Демонстративно повернувшись спиной к столу, я сделал пару глотков прямо из горлышка.

– Виски. Кто хочет?

С того дня загадочный стол, обращающий алкоголь в живительную влагу, прозвали Оазисом. Цветок в бутылке из-под виски продолжал жить и радовать глаз официанток, мы по-прежнему проводили пятничные вечера вокруг таинственного Оазиса, а вискарь хлестали, спрятав бутылку под столом.

В баре привыкли к нашему чудачеству и упрямству… Однако на этом чудеса не кончились.

Как-то в «Полонез» завалил Берроуз – Борька Зудин – известный в городе задира и забияка. Он был изрядно подшофе и прямо от порога прошел к Оазису. Стол пустовал. Как раз в ту минуту, когда Берроуз усаживался за Оазис, я слонялся по соседству в ювелирном магазине. В тот вечер мне позарез захотелось помириться со своей мечтой, и я выбирал ей дорогую безделицу. Михаил с Диком, ожидая меня, курили возле магазина. Наконец я остановил свой выбор на серебряном портсигаре с некой изюминкой внутри, расплатился за него и, выйдя из магазина, сказал, парням:

– Надо обмыть подарок. Иначе мечте не понравится.

Парни оживились, затушили окурки, и мы втроем отправились в бар.

Однако там нас ждал неприятный сюрприз: за нашим Оазисом сидел пьяный Берроуз и, стуча рукояткой пистолета по столу, требовал выпивки.

– Герц, если ты, сволочь, снова принесешь мне воды вместо виски, я пристрелю тебя, как паршивую собаку!

Герц не издавал ни звука, укрывшись в подсобке, в баре стоял жуткий гвалт, люди с опаской отступили на несколько шагов от Оазиса, но, одержимые любопытством, не уходили из бара.

– Берроуз, какого черта ты занял наш Оазис?! – возмутился я, подойдя к столу на опасно близкое расстояние.

– Пошел прочь, Керуак! – рявкнул Берроуз. Много лет назад он клеился к моей жене, с которой я только познакомился, но тогда она отшила его, выбрав меня. Теперь Берроуза было не унять, он распалялся все больше, тыча пистолетом в сторону барной стойки. – Оазис – мой! Подгони эту собаку Герца! Если он не даст мне виски, я вас всех пристрелю!

Такой исход меня совершенно не устраивал: с минуту на минуту сюда должна была приехать моя мечта, и мне вовсе не хотелось, чтоб она застала меня с размозженным черепом.

– Послушай, Берроуз, добром это не кончится… – начал было я увещевать забияку, но тут меня перебил чей-то мягкий, цепкий по-кошачьи голосок, раздавшийся вдруг за моей спиной: – Отойдите в сторонку, мальчики!

Я обернулся: это была Ника – мечта Берроуза. Видеть эту парочку вместе было зрелищем не для слабонервных: оба темпераментные, не сдержанные в кипучих чувствах и хлестких словах, они без конца изводили друг друга ревностью и изменами.

Расталкивая толпу зевак, Ника отважно шагнула к Оазису и протянула Берроузу бутылку.

– Мечта! – вожделенно муркнул громила. – Что б я без тебя делал!

Берроуз сделал несколько жадных глотков из горлышка и одобрительно хмыкнул:

– Виски!

В следующее мгновенье он снова был вне себя.

– Не то, что твое пойло, Герц!

Я был крайне удивлен: Берроуз пил за столом, но Оазис почему-то не превратил виски в воду.

– Отныне я хозяин Оазиса! – брызжа слюной, горланил здоровяк. – Ха-ха-ха, сбылась моя мечта…

Едва он это сказал, как Ника, словно подкошенная, упала ему под ноги.

– Она… мертва, – пощупав девушке пульс, заключил один из таксистов, в прошлой жизни бывший врачом. Он метнулся к Нике из толпы – и мигом в ней растворился.