Мне не давала покоя мысль, как мама или любой другой родственник может повлиять на личную жизнь взрослого мужчины. Неужели ее авторитет так велик, что может быть решающим? Как из-за того, что кто-то против, можно вот так просто перечеркнуть свою личную жизнь? Это позже я узнаю, что мнение старшего поколения важно для турков. Не каждый, в силу менталитета, находит в себе силы поступать, как ему заблагорассудится. Знаете, что в Турции до сих пор существует обычай выбирать детям удачную партию и не только в деревнях? Эта традиция сейчас уже менее распространена, но такие случаи встречаются.

В отчаянии я решила позвонить подруге. Это был единственный человек, который мог бы понять меня и поддержать. Она посоветовала оставить все, как есть. Подождать, что будет дальше и паниковать раньше времени.

«А вообще все они козлы», – заключили мы обе, на том успокоились и попрощались.

Ночью я долго не могла уснуть, крутила в голове его слова, что было за день до них, что было за неделю, что вообще мне делать в этой ситуации. Я сразу же забыла все свои бодрые мысли о том, что «если что переключусь на соседа Андрея» и т.п. Мне было боязно потерять то, что только-только зародилось в моей жизни. Я имею право на счастье или как? От обиды и непонимания я готова была сдаться, послать все к чертям и уехать в Питер, о котором я давно мечтала. Мне не хотелось больше ни в чем разбираться. В моей жизни и без того хватало сумбура, а теперь еще это.

«Неужели хоть раз в жизни у меня не может быть хэппи-энда?» ― думала я.

«А вдруг это и есть тот самый хэппи энд? Может, так лучше?» ― крутилось в голове в ответ.

Я не понимала, как теперь я буду работать вместе с моим турком после всего этого и какими глазами буду на него смотреть. Поэтому, только Питер. Ведь именно туда едут многие «зализывать» свои раны.

Утром я проснулась разбитая. Сразу же схватилась за телефон и увидела очередное сообщение от него. Там было что-то в духе: «Я тебя люблю и плевать на все. Мы все равно будем вместе. Прости меня». Сообщение пришло в пять утра. Наверное, не спал, перекручивал в голове свои турецкие мысли.

Сейчас, вспоминая этот сентиментальный момент, посмеиваюсь: «Ты подписал себе приговор именно в этот момент, дорогой! А я, похоже, свой!» Тогда меня накрыло второй волной негодования и слез, смешанного с радостью. Я не могла понять, что это: шутка или проверка на прочность, эксперимент надо мной или реальные чувства? Мне хотелось личных объяснений, и чтобы он вымаливал у меня прощения.

На работе, конечно, нам не удалось обо всем поговорить. Я не могла дождаться, когда закончится рабочий день. Пропустила обед в местной столовой, чтобы только не встречаться глазами с ним. Разговор случился вечером.

Мы по отдельности вышли с территории строительной площадки, чтобы не заметили коллеги, и встретились на ближайшей автобусной остановке. Я, оцепеневшая от волнения и страха, смотрела в даль, а он на смеси языков рассказывал мне об их обычаях. О том, как не хочет расстраивать свою маму, которая и так уже «натерпелась». Но мы что-нибудь обязательно придумаем, потому что меня терять он тоже не хочет. Просил его понять и забыть о том, что произошло вчера. Ему не пришлось долго вымаливать у меня прощения, я сдалась под этим «мы что-нибудь придумаем», но предупредила, что еще один такой раз и возврата не будет. Он обнял меня и пообещал, что больше не обидит. Я поверила, потому что очень хотела в это верить.

Оставим «этих двоих» на старой автобусной остановке. Им есть, о чем помолчать. Позже они договорятся о том, что начнут жить вместе и это станет новым этапом их отношений.