– Спешка нужна лишь при ловле блох.

– Мне не дает покоя один вопрос… – начала Елизавета. – Бедная тётя Аня, как же она справлялась? Как жила в этом кошмаре?

– Раньше многое было по-другому, – вздохнула та. – В прежние времена в той коммуналке и люди жили совсем другие, а не эти засранцы. Пардон за мой французский!

– Правда?

– Правда. К примеру, у того же Димитрия тогда была супруга, и она держала его в ежовых рукавицах. Хорошая женщина, чистоплотная. И Димитрий тогда так не пил. Но потом его жена умерла, и мужик покатился по наклонной с бешеной скоростью. А у Виктора тоже имелась супруга. Первая. Тоже очень хорошая женщина. Она была идеальной хозяйкой, в её руках всё спорилось.

– Тоже умерла?

– Нет, ушла. Не выдержала больше жить с Виктором. И сбежала, куда глаза глядят. Говорят, уехала куда-то на север. А позже к мужику прилепилась эта Наталья. Та еще проходимка! Я таких за версту вижу. Крайне неприятная особа! Вцепилась в мужика как клещ, – поморщилась соседка.

– А в других комнатах? – уточнила гостья.

– Там тоже раньше жила семейная пара. Приличные люди. Но они тоже уже ушли в мир иной. Да-а-а… Никого нынче не осталось из прежних жильцов… А наследнички с тех пор сдают комнату. Раньше там творился ужас, дым стоял коромыслом!

– Сейчас там какой-то парень живет.

– Да теперь там снимает студент. Тихий, незаметный, весь в учебе. Хотя бы тут повезло.

– Ещё, как я поняла во время драки, имеется художник…

– Это тоже наследник прежних жильцов. Давно уже там поселился. Тот ещё кадр. Вечно у него толпа всяких подозрительных персонажей околачивается. Да что я говорю, ты и сама сегодня видела, чем всё закончилось, – развела руками Вильгельмина Карловна.

– Да-а-а… – грустно вздохнула Кошкина.

– Что и говорить, раньше в квартире номер двадцать восемь царил полный порядок. Дамы, обитавшие там, сообща поддерживали его. Это уже потом Анне Яновне пришлось бороться в одиночку. Но она крепкая женщина была, не сдавалась. Даже когда контингент соседей сильно изменился не в лучшую сторону. Всё, по-прежнему шло идеально. И лишь в последнее время, когда Анна слегла… В общем, хорошо, что болезнь её оказалась скоротечной и стремительной. Это я теперь понимаю. Не представляю, что бы было, если бы Анне пришлось долгое время лежать прикованной к постели. Вот где случился бы полный ахтунг!

– Нам она никогда ничего не говорила о своих проблемах, – грустно добавила гостья.

– Не любила жаловаться на жизнь. Это факт. А еще больше не хотела, чтобы её жалели, – пояснила соседка.

– Зря тётя Аня так поступала. Мы же не чужие люди. Помогли бы, чем смогли.

– Понимаешь, девочка, Анна была очень гордой женщиной. Считала, что жалость унижает. В этом я с ней согласна, – вздохнула та.

Они помолчали, допивая чай. При этом каждая думала о чем-то своем.

– Вильгельмина Карловна, я совсем забыла про презент Имре, – наконец, вспомнила Лиза. – Что же это за странные деревяшки?

– Они очень похожи на древние скандинавские руны, – сообщила та. – Вероятно, это они и есть.

– Но почему именно руны? Зачем они вдруг понадобились тёте Ане? – удивилась Кошкина, задумчиво перебирая их.

– Откуда же мне знать? – развела руками соседка. – Может быть, гадать собиралась?

– Гадать? – ещё больше удивилась та.

– Ага. Так она же ведьма была.

– Что? Кто? Тетя Аня?

– Ага. Потомственная ингерманладская ведьма. Чистой воды, – вдруг объявила Вильгельмина Карловна. И, увидев расширившиеся от удивления девичьи глаза, засмеялась:

– Да шучу, шучу!

– И что мне теперь делать с этими рунами?

– Откуда же мне знать? – пожала плечами она. – Наверное, ничего. Вероятно, теперь эта шкатулка просто принадлежит тебе как наследнице Анны.