– Моя.

– И записана на тебя?

– Да.

– Где ж столько денег взял, а, папаша?

– Квартиру продал.

– Напрасно... Квартиры нельзя продавать... Квартиры можно только покупать. А теперь видишь, как получается, ни квартиры, ни машины.

– Заткнись, Женя, – бросил сидевший рядом с водителем долговязый, пожилой, с серым, неживым каким-то цветом лица... Сказал негромко, не оглядываясь, но сзади сразу наступила тишина.

Машина миновала последний светофор, дорога сразу стала хуже, разбитая тяжелыми самосвалами, которые носились здесь чуть ли не круглые сутки – за лесом началось строительство нового поселка для «новых русских». Дома там строили кирпичные, трех-, четырехэтажные, с подвалами и мансардами, со смотровыми, банкетными площадками и башенками для винтовых лестниц. Поэтому требовались краны, бетономешалки, экскаваторы, бульдозеры. И хотя по дороге постоянно мчались грузовики с песком, щебнем, бетоном, люди здесь почти не встречались.

Город кончился, дачный пригород тоже остался позади. Впереди была только городская свалка. И водитель понял, куда едет, лишь когда впереди показался жиденький дымок, поднимающийся над горами мусора, и почувствовалась кисловатая вонь гниющих отходов.

– Может, договоримся, ребята? – спросил водитель.

– О чем? – спросил долговязый.

– Ну, все-таки...

– Мы уже обо всем договорились. Сказали ведь тебе, что не надо было квартиру продавать. Правильно сказали. Где у тебя документы на машину? Ты слышишь? Права, техпаспорт... Ну?

– В заднем кармане...

Долговязый сам полез в карман водителя и вынул тонкую пачку документов. Внимательно просмотрев их все, сунул себе в карман пиджака, на нем был явно великоватый полосатый пиджак. Впрочем, возможно, пиджак и не был слишком большим, но худоба этого человека делала всю его одежду вроде не по росту.

– Останови, – сказал он. – Вон там, возле деревьев.

– Ребята, – просипел посиневший от недостатка воздуха водитель, – любые бумаги подпишу... Все, что хотите... Не кончайте только... Мне еще детей на ноги ставить...

– Наливай, – чуть обернулся назад долговязый.

И тут же за спиной водителя раздалось легкое побулькивание. По звуку можно было догадаться, что наливали из бутылки в стакан. Долговязый, не глядя, сунул руку назад, взял стакан и протянул водителю.

– Пей, мужик.

– Что это?

– Пей, говорят. Если сердце хорошее, выживешь.

– А если плохое?

– Загнешься через пару часов.

– Ребята... – простонал водитель.

– Кончай причитать, – впервые повысил голос долговязый. Из кармана пиджака он вынул рукоятку, нажал медную кнопку. Раздался щелчок, и из болванки выскочило длинное прямое лезвие. – Выбирай, папаша... Хочешь, удавим, хочешь, горло тебе сейчас вспорю, как барану. Или пей.

Осторожно, будто уже в этом был какой-то вызов, водитель глянул в окно – вокруг не было ни души. Только на дальней стороне большого пологого оврага, превращенного в свалку, стоял самосвал с поднятым кузовом. Но и возле него тоже не было ни души. Долговязый заметил его взгляд, усмехнулся.

– Хорошее местечко мы выбрали, да?

– Что это? – спросил водитель, показывая глазами на мутноватую жидкость в стакане.

– Отключишься немного... Немного забудешь, кто ты есть и как тебя зовут... А потом ничего... Очухаешься. Смертельные случаи очень редки. У нас ведь не было смертельных случаев?

– От этой заразы не было, – отозвался тот же похохатывающий голос. – Не надо бы нам здесь стоять слишком долго, – добавил он. – Чего не бывает...

Водитель взял стакан, и по тому, как задрожала жидкость, можно было догадаться, в каком он состоянии. Потеряв терпение, долговязый, не очень-то стараясь быть осторожным, ткнул ножом в шею водителя. Из-под лезвия потекла тонкая струйка крови. Он нажал сильнее, и лезвие легко, даже как-то охотно погрузилось в потное тело водителя. А едва долговязый убрал нож, как сзади глумливый изо всей силы ударил водителя кулаком в ухо. И тут же последовал удар с другой стороны.