лковаго офицера

жала.

отъ дома, а съ утра въ великую субботу начались разговоры о томъ, какъ хать тетушкамъ: въ саняхъ или въ пролетк. Ршено было въ саняхъ. Валерьянъ <сопровождалъ ихъ> оставался дома.

л.

тилъ ее опять въ коридор, и новое чувство, низкое чувство похоти къ ней

да

ется, что то казалось ему нехорошо по отношенію ея, но какже быть, вдь это всегда такъ длается.

хаться съ нимъ на этомъ самомъ позд,

мъ была не въ своей комнат, а была въ лсу, въ томъ лсу за 2 версты отъ дома, черезъ который проходила желзная дорога. Зачмъ она пошла туда, она не знала. Какъ только ухалъ Валерьянъ, она не могла оставаться дома, она накинула на голову ковровый платокъ и побжала по дорог на станцію за нимъ. Но въ первой лощин же она попала въ воду почти выше колнъ. «Нтъ, я не могу».

гу за нимъ. – Она вскочила и стала одваться. «Да, поздъ отходитъ въ 4 часа. Онъ на станціи будетъ сидть всю ночь. Ну, и приду къ нему, – Она вспомнила, какъ она съ барышнями здила въ Москву и сидла на этой станціи. – Приду туда, онъ тамъ, отзову къ сторонк, скажу: возьмите меня. А то уду». Она одлась. Она потихоньку вышла на переднее крыльцо и пошла по дорог. Она не поспла къ позду. Не доходя трехъ верстъ до станціи, поздъ перескъ проселочную дорогу, по которой она шла. «Да, это тотъ самый поздъ. И онъ ухалъ на немъ, и я осталась одна. Не можетъ быть? За что же? Какже жить? Вернуться къ Марь Ивановн? Что я ей скажу? Что она скажетъ? Его не будетъ. Онъ съ своей красотой и веселостью будетъ тамъ гд то, я здсь всю жизнь буду жарить, толочь кофе, перестирывать рукавчики, взбивать перины. Да .... А если такъ, такъ подъ поздъ лечь. Да, лечь». И она побжала къ путю. Поздъ скрылся въ выемк и долженъ былъ выйти. «Раздавить!» Онъ шелъ. «Лягу подъ поздъ. Лечь подъ поздъ, какъ тутъ и все кончено. А душу погубить навки. Въ адъ. Къ дьяволамъ. Нтъ, нтъ, не хочу». И она побжала прочь и, закинувъ руки наголову, изгибаясь, завопила: «За что, за что?» Втеръ, подхватывая, уносилъ ея звуки и шуршалъ и гнулъ мелкіе кусты, карявыя березы и елочки. Паровозъ съ огнями выбрался изъ выемки, за нимъ темный вагонъ, за нимъ освщенныя окна одно за другимъ мелькали передъ ней. И вагоны грохотали по рельсамъ и закрывались дымомъ, который тотчасъ подхватывалъ и относилъ втеръ. «За что? За что? – вопила она, морщась и изгибаясь. – А онъ тамъ!» вскрикнула она и стала глядть. Но окно за окномъ быстро пролетли вс, и она никого не видала.

ть, то она видла бы вотъ что.

ла Катюшу и скрыла ея отсутствіе. Катюша вернулась ночью и слегла, такъ что она сдлалась взаправду больна.

^>_>

всего того, что именно было и могло быть, и забылъ о Катюш.

тъ. Валерьянъ жилъ, какъ живутъ богатые, праздные люди. Онъ не женился, хотя и собирался нсколько разъ, и даже не завелъ постоянной связи.

далось. Ему было 36 лтъ, начинали показываться сдые волосы, и начинало становиться грустно за то, что изъ жизни ничего не вышло да и не можетъ выдти.

зимы 1883 года онъ былъ назначенъ присяжнымъ.

нить женщин.

,

ятельности посл окончанія курса.

. И съ этой цлью онъ жилъ съ осени 76-го года въ Москв, видаясь съ родными, знакомыми и даже посщая вечера и балы. 28 ноября онъ, по обыкновенію, выходя въ столовую, нашелъ на стол газету и письма. Въ числ писемъ была повстка о назначеніи его присяжнымъ въ Окружный судъ на сессію съ 3-го по 22 декабря.

шая вопроса, предоставляетъ себ ршить, когда онъ наступитъ. Съ матерью была борьба.

днее время съ крестьянкой.

^>_>

тней двушки,

лаетъ ей предложенiя.

тней дочерью Кармалиныхъ Алиной, очень утонченной, изящной и привлекательной двушкой, съ которой у него установились какія то особенныя, скрыто любовныя, очень сдержанныя и поэтическія отношенія.

, уступила тому, что онъ не здилъ въ свтъ, не занимался хозяйствомъ, но не могла уступить тому, что онъ хотлъ отдать свою землю крестьянамъ, что хотлъ жениться на крестьянк, что прямо отрицалъ т врованія, которыя она считала священными. Въ послднее время ея болзни – тяжелой болзни рака груди – онъ какъ будто оставилъ вс свои ей столь чуждые и противные планы и не тревожилъ ее разногласіемъ съ ней по всмъ вопросамъ, которые раздляли ихъ, а жилъ съ ней въ Москв, длая то, что она хотла. Въ числ этихъ желаній ея было его сближеніе съ Кармалиными. И онъ не усплъ оглянуться, какъ сближеніе это сдлалось уже для него самаго утшеніемъ и потребностью.

собирались что то длать.

роятно, юристъ,

тили, какъ прошло время. Ходя по коридору, они встртились еще съ арестантами. Это были арестанты перваго дла сессіи, въ которой участвовалъ Нехлюдовъ. Это были дв женщины и одинъ мущина. Одна женщина высокая, блокурая, съ энергическимъ лицомъ и выдающимся подбородкомъ въ своемъ одяніи, въ розовомъ плать и пестромъ платк. Она шла смлой, твердой походкой, нахмуривъ брови, и безпокойно оглядываясь. Другая подсудимая была преземистая женщина, еще молодая. Сложенія ея не видно было. Она вся была закрыта арестантскимъ халатомъ. Замтно было только, что она скоре полная, чмъ худая. Шла она бойкой походкой, развязно покачивая толстымъ задомъ. На ногахъ у нея были арестантскіе коты. Лицо было закрыто повязаннымъ подъ подбородкомъ платкомъ и воротникомъ арестантскаго халата. Видны были только красивый лобъ, выбивающіеся изъ подъ платка вьющіеся черные волоса, тонкій носъ и прекрасные черные глаза подъ прямыми бровями. Лицо было истощенное, измученное, съ слдами нечистой и нетрезвой жизни. Мущина одинъ былъ человкъ среднихъ лтъ, съ кривымъ лицомъ и кривой походкой, въ истасканномъ пальто и высокихъ стоптанныхъ сапогахъ, съ бгающими глазами, другой былъ старикъ съ небритой бородой, въ черномъ сертук, съ еврейскимъ типомъ лица.

роятно, дтоубійство, – сказалъ адвокатъ, когда они прошли и повернули въ дверь, ведущую въ залу суда. – Это ваше первое дло. Ну, прощайте. Если вамъ нужно что…

ла въ его глазахъ не присяга, а торжественное общаніе, которое онъ давалъ вмст съ другими относиться серьезно и по мр силъ добросовстно къ предстоящему длу,

все одно. Все равно пропала, – вдругъ громко произнесла она, поднявъ голову. И на минуту сверкнувъ блестящими прекрасными черными глазами, она тотчасъ же опять опустила ихъ и замолчала.

то въ глубин души Нехлюдова при звук этихъ словъ, звук, съ которымъ эта женщина произнесла: «все равно пропала, все равно пропала». Взглядъ прекрасныхъ черныхъ глазъ. Онъ гд то видлъ, больше чмъ видлъ, пережилъ это. Но не съ этой женщиной, а съ какой то другой и когда то давно, давно. Воспоминаніе не проявилось еще наружу, но затрепетало гд то далеко, далеко внутри его. «Екатерина Маслова? Не знаю никакой Екатерины Масловой», думалъ онъ, вглядываясь въ ея лицо, опять почти все скрытое кафтаномъ, и не слушая опроса 4-го подсудимаго, обвиняемаго въ томъ, что онъ принялъ краденыя вещи.

.

лось, чтобы его отвели. Ему хотлось прослдить за этимъ дломъ и участвовать въ немъ и сколько возможно содействовать оправданію этой <жалкой> женщины.

халъ 18 Сентября въ 10-мъ часу вечера въ публичный домъ, который указалъ ему половой и куда даже проводилъ его. Тамъ купецъ пробылъ до 2-го часа и, вернувшись домой уже сильно хмльный, послалъ половаго привезти <ему въ номеръ двушку> опять <двку> Любку, <съ которой онъ тамъ познакомился.> Половой, исполняя желаніе купца, похалъ за двушкой и привезъ ему <Ефимью Бочкову> Екатерину Маслову. Купецъ, увидавъ Ефимью, разсердился, ударилъ половаго и сказалъ, что онъ требовалъ не Ефимью, а <Катьку> Любку. На оправданіе половаго о томъ, что онъ не могъ привезти <Катьки> Любки, потому что она была занята, купецъ разсердился, вынулъ бумажникъ и сказалъ, что для него она не можетъ быть занята, что онъ, если захочетъ, то скупитъ все заведеніе съ мадамой, и, давъ половому 100-рублевую бумажку, веллъ сейчасъ же хать назадъ, отвезти эту дылду и привезти <Катьку> Любку. Половой собрался хать, но попросилъ не срамить привезенную двицу, а оставить ее пока.

– Все вамъ пока не скучно будетъ.

^>_>лъ и пилъ мадеру съ коридорной двушкой Ефимьей Бочковой. Когда Екатерина раздлась и опять поздоровалась съ купцомъ, половой Симонъ и Ефимья, съ которой онъ находился въ связи, удалились и тутъ ршили съ помощью Любки опоить купца и взять у него вс деньги. <Какъ бы то ни было, они согласились и пошли по коридору къ бывшему фармацевту, у котораго Симонъ зналъ, что есть сонные порошки, т. е. опіумъ, разбудили его и, разсказавъ въ чемъ дло и общая ему долю похищеннаго, взяли у него морфину и вошли въ номеръ.>

сторублевыя бумажки и оставивъ остальныя семь. И тогда женщины ухали, и Симонъ ушелъ. На утро же купецъ найденъ мертвымъ, и по вскрытіи установлено, что смерть произошла отъ отравленія морфиномъ.

лковой полкъ Императорской фамиліи

и не слдовалъ тому, что считалось не только дозволительнымъ, но хорошимъ въ его сред. Но въ половомъ вопрос, въ сношеніяхъ съ женщинами, несмотря на то, что онъ былъ много нравственне своихъ сверстниковъ, онъ былъ также грубъ и слпъ, какъ и вс.

чательно прекрасными

тъ. И такъ онъ ухалъ не ршивъ этого. Такъ это было въ тотъ пріздъ, передъ поздкой за границу. Въ послдній же пріздъ, когда онъ на Страстной

лалъ и его отецъ въ 12-мъ году

сказать, ему боле всего хотлось увидать Катюшу, но случилось, что Нехлюдовъ не видалъ ее. Проводилъ его въ комнату старый лакей, горничная Катерины Ивановны разобрала его вещи, а Катюши все не было. Поговоривъ съ теткой о себ, о своей матери, объ общихъ знакомыхъ, онъ не ршился спросить о Катюш, а между тмъ ея отсутствіе тревожило его.

вшая,

е, еще румяне, еще свже, чмъ прежде.

лалъ это его пріятель Зубовъ.

здъ былъ тмъ другимъ, мірскимъ человкомъ, которымъ онъ бывалъ часто, когда уставалъ отъ борьбы.

радости, которыя она могла дать ему, ничмъ не обязываясь передъ нею.

лали такъ, что брали удовольствіе гд могли.

хать. Онъ собирался пробыть 4 дня вь Одесс, и тетки легко уговорили его пробыть эти дни у нихъ, такъ, чтобы вмсто того чтобы съхаться съ своимъ товарищемъ офицеромъ, вызвать телеграммой этого офицера Раковскаго сюда въ Подгорное къ тетушкамъ, а съ нимъ вмст ужъ хать до Одессы. Такъ и сдлалъ. А пока подошло Свтло-Христово воскресеніе.

ловала его и убжала.

ренія, первые два дня, тмъ боле что это были страстныя пятница и суббота и тетушки говли, а въ дом была суета и приготовленія къ празднику, – Нехлюдовъ не встрчался боле наедин съ Катюшей и не возобновлялъ попытокъ грубой ласки.

его происходитъ борьба. Одинъ человкъ говоритъ въ ней, что надо сказать ей что то, надо сдлать ей доброе, чмъ нибудь порадовать ее, чтобы она все такъ улыбалась радуясь, была бы счастлива, другой же человкъ говорилъ, что надо длать то, что вс длаютъ въ подобныхъ случаяхъ, надо обнять ее. И онъ обнялъ ее. Первый человкъ видлъ,

халъ, и на другой день они вмст ухали.

хъ апрльскихъ, когда все стаяло и стало подсыхать, но завернули опять холода. Думалъ онъ смутно о томъ, какъ онъ ршилъ самъ съ собой давно уже, что онъ женится на той женщин, которая отдастся ему, кто бы ни была эта женщина, и о томъ, какъ мила была Катюша и какою она могла бы быть прекрасной женой: кроткая, любящая, дятельная, умная. Вспоминалъ онъ, какъ онъ въ первую же ночь сказалъ ей, что онъ женится на ней, и какъ она сказала: «Не говорите, не говорите пустое, не тревожьте мое сердце. Вы знаете, что этого нельзя. Да я и не хочу. И не пошла бы за тебя», – сказала она, въ первый разъ сказавъ

, о его матери, что бы было съ ней, если бы онъ сказалъ, что женится на Катюш. Потомъ вспоминалъ онъ, какъ Красовскій, увидавъ Катюшу, любовался ей и шутя сказалъ:

лаютъ, такъ естественно. Если я думалъ о томъ, чтобы жениться на той двушк, которая полюбитъ меня, то это я сдлаю посл. А теперь это такъ, случайность, особенная. Да и невозможно, да и исключительнаго ничего нтъ. Одно – надо ей оставить денегъ. Такъ вс длаютъ». И странное дло, тотъ чистый, нравственный человкъ, который былъ въ немъ, продолжалъ быть подъ властью того жизнерадостнаго, эгоистичнаго человка, который завладлъ имъ. И теперь съ нимъ случилось то, что всегда случалось, когда возникала борьба между двумя существами, жившими въ немъ: дурной человкъ поборалъ добраго, случилось то, что злой человкъ находилъ себ опору и оправданіе въ томъ, что лали такъ, какъ онъ длалъ. Эту опору онъ нашелъ и теперь.

ха, то, что онъ пересталъ скрывать его отъ себя, сразу возвратило его къ сознанію того, кто онъ и какова должна быть его жизнь. Онъ видлъ теперь всю свою мерзость, но видлъ и то божеское, что было въ немъ, и нетолько видлъ, но чувствовалъ, что теперь онъ будетъ жить по этому божескому. Онъ чувствовалъ себя теперь вновь такимъ, какимъ онъ былъ тогда, въ первый свой пріздъ къ теткамъ, но съ той разницей, что тогда онъ радовался мыслью о томъ, какъ онъ устроитъ свою жизнь, теперь же онъ страдалъ сознаніемъ того, что онъ погубилъ большую, лучшую часть своей жизни, но какъ тогда, такъ и теперь онъ чувствовалъ ршителыюсть, бодрость.

шнимъ благородствомъ, съ ея неискреннимъ согласіемъ на т измненія жизни, которыя онъ указывалъ ей, живо представилась ему. И онъ ставилъ ихъ рядомъ, и никакого сомннія не могло быть для него, совершенно независимо отъ его чувства, на чьей сторон было огромное преимущество.

лалъ, но не она. Ея ужъ нтъ, – говорилъ онъ себ и тотчасъ же поправилъ» себя: – нтъ, напротивъ, она, такая, какая она есть, со всмъ тмъ, черезъ что она прошла, – она вся мое произведеніе. Сотни, тысячи такихъ купцовъ. И кто же больше оскверненъ, она ли посл этихъ тысячъ, или я, ввергнувшій ее въ это положеніе? Разумется, я».

лъ, слушалъ, слушалъ присягу свидтелей, показанія ихъ, глупые, ненужные съ тонкимъ видомъ вопросы сторонъ: въ которомъ часу? сколько аршинъ въ диван, и т. п. Хотлось ему вскочить и обличить ихъ всхъ, но кто же будетъ обличать? Самъ больше всхъ виноватый. Но все таки онъ радовался, чувствуя, какъ соскочили съ него вдругъ вс т путы, которые, паутинка за паутинкой, накладывали на него соблазны богатаго міра и его слабость. Онъ вдругъ понялъ, что онъ развратился, ослабъ, что вся эта предстоящая ему женитьба будетъ обманъ.

тели, потомъ подсудимые. Допросъ Масловой былъ ужасенъ; Нехлюдовъ не могъ врить своимъ ушамъ, что это говоритъ та Катюша, которую онъ зналъ у тетокъ, и вмст съ тмъ не могъ не врить этому. Она разсказывала, какъ она, пріхавъ въ номеръ къ купцу, потребовала отъ него впередъ деньги, какъ онъ за это ударилъ ее, какъ она потомъ ухала, ршивъ, что онъ пьянъ, и допила коньякъ въ другомъ номер; потомъ какъ она вернулась и побыла съ купцомъ, а потомъ увезла его къ себ; какъ онъ поручилъ его ключъ и какъ она взяла при коридорномъ только 40 р.; какъ потомъ вернулась съ Смльковымъ и какъ ей Симонъ далъ перстень, a затмъ она не помнитъ, потому что была пьяна. Потомъ говорилъ Симонъ, обвиняя Маслову, потомъ Евфимія, очевидно говорившая всю правду, потомъ началъ рчь прокуроръ, вс силы свои употреблявшій на то, чтобы ухудшить положеніе этихъ жалкихъ пойманныхъ существъ, долго болталъ адвокатъ.

датель потомъ говорилъ резюме: съ одной стороны и съ другой стороны, указалъ и на развращенность обвиняемыхъ. И вс говорили не то, что думалъ Нехлюдовъ. Никто не сказалъ, что виноватые т, которые допускаютъ, регулируютъ развратъ, судятъ за дв сторублевыя бумажки, а за то, что женщина погублена, не судятъ тхъ, которые погубили ее. Потомъ дано было слово подсудимымъ. Евфимія призналась въ томъ, что взяла деньги, но отрицала свое участіе въ отравленіи. Симонъ <утверждалъ, что не онъ. Фармацевтъ ничего не сказалъ.> во всемъ отпирался. Катюша ничего не сказала и только заплакала.

– Во всемъ, во всемъ виновата – сказала она. – Коли не была бы виновата, не была бы тутъ, – сказала она и жалостно улыбнулась. Одного зуба не было.

лились, и отвты были невыгодны для подсудимыхъ.

2) Виновенъ ли Симонъ и т. д. – Да, виновенъ.

3) Виновна ли Екатерина и т. д. – Да, виновна в томъ, что поднесла съ коньякомъ, но заслуживаетъ снисхожденія.

4) Виновенъ ли фармацевтъ. – Да, виновенъ.

въ Сибирь.

шней зимы, какъ онъ сблизился съ семьей Алины и какъ понемногу

планы служенія людямъ и самосовершенствованія. Потомъ былъ подъемъ посл войны, когда онъ бросилъ службу, а тутъ болзнь, смерть матери и невольное сближеніе съ Алиной и еще худшее пониженіе въ этой Капу утонченности, въ которой онъ жилъ всю ныншнюю зиму. Сначала сочувствовали его горю, ему даже приписывали гораздо больше горя, чмъ онъ испытывалъ, и соболзновали ему, и ему нельзя было не быть признательнымъ за это соболзнованіе. Но кончилось все тмъ, что онъ, самъ не зная какъ, дошелъ до того положенія, въ которомъ онъ чувствовалъ себя уже чмъ то связаннымъ съ семействомъ Кармалиныхъ и уже вполн готовымъ на самую ту великосвтскую, роскошную, пошлую жизнь, которую онъ такъ осуждалъ и отъ которой надялся всегда быть далеко.

щенія и не сдлалъ бы предложенія, вс сказали бы и заинтересованные почувствовали бы, что онъ поступилъ нехорошо.

ется, его заманивали, но все это длалось такъ тонко, умренно, благородно, самъ онъ такъ мало былъ способенъ думать, что заманиваютъ, что онъ, разумется, не думалъ этого. Вспоминая объ этомъ, онъ вспомнилъ и то, что его просили прямо изъ суда придти къ нимъ и у нихъ обдать.

чая его. Письмо было толстое, срое, поддлка подъ грязную бумагу, но пахло какимъ то апопонаксомъ. <«Какова степень паденія, что я знаю, что есть на свт апопонаксъ».>

, какъ бумага была срая:

жихъ папиросъ и, выйдя на улицу, взялъ перваго хорошаго извощика и похалъ на Поварскую. Действительно, <Ивины> Кармалины были еще

дная родственница,

грибковъ еще, – подозвалъ онъ обносившаго грибы къ жаркому.

ла? – спросилъ дядюшка, оттирая вино, съ усовъ и бороды.

, какъ всегда, никакого дла не было ни до какихъ длъ на свт, кром своего животнаго удовлетворенія, но надо было сказать что нибудь, и онъ сказалъ и успокоился, не получивъ и не ожидая отвта, и продолжалъ ду.

щали? – сказала Алина. Она говорила о романс.

тъ, забылъ. Простите.

щали мн, – сказала она, какъ бы не замчая того, что онъ сказалъ: забылъ, а не отказывался принести.

не показывать вамъ, – отвчалъ онъ.

такъ дурно? Я же показываю вамъ свое рисованье.

стыдно заниматься этимъ. Мн просто стыдно.

– Не понимаю, – сказала она. <Хотите сливокъ?>

лая какое то дло, несъ налитую чашку чая Нехлюдову. Катерина Александровна предлагала разныхъ сортовъ печенья. Онъ взялъ что попало и молча сталъ пить чай.

паутины, которыя его опутали. Но онъ не боялся ихъ теперь.

лъ теперь эту простую обжорливость отца и дяди, мертвенность и непомрную гордость друга дома Черенина, видлъ просто глупость Катерины Александровны, видлъ изысканность простоты наряда Алины, видлъ главное, это

дь вы же владете» – «Владю еще, но не буду владть».

е курить свою сигару и пить кофе. Онъ старался не думать. Онъ зналъ только, что такъ оставить этого онъ не можетъ, что это должно произвести переворотъ во всей его жизни. Какъ? Что? Онъ не зналъ. Онъ зналъ одно, что завтра

ло и сдланъ былъ перерывъ передъ началомъ другаго, Нехлюдовъ вышелъ въ коридоръ и, узнавъ, гд кабинетъ предсдателя, пошелъ къ нему.

ли приговоръ въ окончательной форм.

– Знаю, знаю. Странности разныя.

дателя Нехлюдовъ похалъ къ Губернатору. Губернатора не было дома, онъ принималъ только до двухъ.

халъ къ Вице-Губернатору, и тамъ ему отказали, онъ похалъ къ тюремному начальнику. Тотъ сказалъ, что не можетъ безъ разршенія Губернатора. Губернаторъ на другое утро сказалъ, что не можетъ безъ начальника тюрьмы.

мъ, и тому и другому, Неклюдовъ говорилъ, что ему нужно видть преступницу, потому что онъ женится на ней.

роятно, долго бы водили, если бы онъ не вошелъ вдругъ у Губернатора въ свое находившее на него иногда бшенство негодованiя и гордости. Вмсто того чтобы просить, онъ началъ кричать на губернатора.

лать. Я, кажется, прошу у васъ не милости. Не стану просить у васъ милости, а прошу, чтобы вы дали мн возможность видть ту несчастную женщину, которую вы замучали и мучаете. Прошу разршенія исправить то зло, которое вы сдлали, прошу наконецъ того, чтобы вы меня посадили въ тюрьму съ нею.

– Позвольте васъ попросить говорить прилично, а не кричать, – сказалъГубернаторъ. – Иначе....

мъ вы хотите испугать меня? Тмъ, что вы меня выведете? Это вы можете, но я по крайней мр скажу вам votre fait [всё начисто], то, что я не беру жалованья отъ васъ, чтобы служить вамъ, а вы берете деньги отъ насъ, чтобы служить намъ, и потому я имю право требовать отъ васъ, чтобы вы исполняли свою обязанность. Впрочемъ, если я васъ обидлъ, то прошу васъ извинить меня. Выйдешь изъ терпнія.

– Да что вамъ нужно?

мъ, что онъ тотчасъ послалъ чиновника провести Нехлюдова въ тюрьму для свиданія съ той особой, которую онъ желаетъ видть.

эти хлопоты продолжались два дня. Во вс эти два дня Нехлюдовъ, за исключеніемъ того времени, которое онъ проводилъ въ поздкахъ, былъ дома. Онълежалъ на диван, ходилъ отъ двери первой комнаты къ окну второй и думалъ.

.

къ располагать ею какъ хочетъ, а что есть Богъ, есть Тотъ, кто послалъ меня въ эту живнь затмъ, чтобы я длалъ волю Его, а воля Его въ томъ, чтобы я не вралъ, не лгалъ, не скрывалъ отъ себя то, что жизнь моя, меня одного, не иметъ смысла, а что смыслъ ея только въ томъ, чтобы если не жить для блага другихъ, то по крайней мр не мшать благу другихъ тамъ, гд я вижу, что моя жизнь стоитъ на дорог этому благу. А я не только не служилъ этому благу, а я прямо погубилъ и человческое существо, да еще какое милое, доброе существо.

туже беззубую, жалкую улыбку и лицо въ рам сраго воротника арестантскаго халата. «Погубилъ, бросилъ и хочу устроить свою жизнь съ новой женщиной, отобралъ землю, вырастилъ на ней картофель для водки и на эти деньги хочу устроить жизнь, которая должна быть полезна этимъ людямъ». И онъ вспоминалъ крестьянъ, заполнившихъ залу суда, спокойно подчинявшихся насилію, но ни на минуту не признававшихъ себя виноватыми.

– Чего вамъ? – сказала она съ небрежностью, очевидно ни отъ чего и не отъ кого не ожидая ничего хорошаго.

мъ вы приходите? Уйдите вы прочь. И тогда васъ просила и теперь прошу.

лъ, что она жалетъ его.

шетки къ окну.

реніе жениться на этой женщин.

– Это можно, – сказалъ смотритель.

– Поздно, Дмитрій Ивановичъ. Не гожусь я теперь, не то что вамъ, никому въ жены

т слова, которыя она слышала отъ пьяныхъ гостей.

, подвинулась къ нему и рукавомъ слегка прижалась къ нему въ своемъ халат. Это движеніе ея умилило его.

мъ хуже. Нтъ, она не трупъ, она должна проснуться.

хать къ себ уполномоченныхъ отъ общества.

богатые крестьяне, но большинство были нищіе.

ютъ худшей или вовсе

недалеко отъ Бутырской тюрьмы> и жилъ еще въ ней.

въ помщицъ – Катерины Ивановны и Софьи Ивановны Юшенцовыхъ. Она получила нкоторое образованіе, хорошо читала и писала и одно время готовилась въ гимназію.

ка, шорника. Шорникъ тоже былъ пьяница.

жала на станцію, съ тмъ чтобы увидать его. Но сколько она не смотрла въ окна, она не увидла его, и только передъ самымъ отходомъ она увидала его наискоски въ окн. Поздъ

сто въ открывавшемся имъ банк, такое, при которомъ, кром особенныхъ наградныхъ, доходящихъ до Ему предлагали мсто по администраціи за границу международнымъ

ялся быть въ состояніи скоро взять годовой отпускъ и похать за границу.

мъ, что ожиданный имъ отпускъ былъ замненъ предсдателемъ. Сейчасъ въ кабинет своемъ онъ получилъ непріятный отвтъ отъ Предсдателя Окружнаго Суда на просьбу его уволить его отъ этой сессіи. Председатель писалъ, что онъ очень сожалетъ, что не можетъ исполнить его желаніе, такъ какъ вс товарищи уже разъхались, и предсдательствовать не кому. «Почему же т разъхались, а я долженъ сидть, когда мн именно теперь нужно създить въ Петербургъ, – думалъ онъ. – Непремнно напишу ему», и онъ обдумывалъ то колкое письмо, которое онъ напишетъ.

ланное платье, на блой полной ше была бархатка, и короткіе волосы выпущены на лобъ.

ли изъ полнаго, неестественнаго благо лица.

шнему символу. Просто было совстно взрослому человку, держа въ странномъ положеніи руку, повторять глупыя слова присяги.

зни, ему казалось, что лченіе будетъ уже легкимъ.

ли – оживленія ея – и всякій разъ разговоръ свой сводилъ къ тому, что вело къ этому.

тъ, не хорошо, не то, не такъ надо было говорить, – думалъ онъ. – Но если не теперь, то посл. Не можетъ же быть, чтобы она не поняла меня. Вдь она живой человкъ. И ничего не хочу себ, ничего, кром того, чтобы длать что должно.

ла важничать, но ее тотчасъ же осадили. Чуть было не побили ее, да, спасибо, она угостила.

щала мн не пить, – сказалъ Нехлюдовъ.

– Да чтожъ, я немножко, – сказала она.

лалъ надъ собой усилія и длалъ это. Для того же чтобы имть право говорить ей о томъ, чтобы она бросила свои дурныя привычки, онъ бросалъ свои и очень скоро самъ пересталъ пить и курить. Но ему рдко удавалось говорить ей то, что онъ хотлъ.

ть на нее, какъ на сестру.

тетушекъ, прежде чмъ онъ не погубилъ ее, удастся ли ему вызвать въ ней

лъ больше и лучше этого дла. Какое бы онъ ни длалъ вншнее, матерьяльное дло, какъ бы велико оно ни было, всегда можно бы было найти его ничтожнымъ и представить себ другое важне и больше его.

здомъ своимъ въ деревню ему хотлось еще разъ побывать у нея и въ боле удобныхъ условіяхъ, и для этаго онъ опять похалъ къ завдывающему тюрьмами. Кром того, ему нужно было узнать еще и объ условіяхъ вступленія въ бракъ съ осужденными.

,

до тхъ поръ, пока этого не разршитъ ему его мать.

университета, вступя въ соціалистическій кружокъ, онъ ршилъ, что земельная собственность есть преступленіе, и отказался отъ небольшого имнія своего отца. Другой coup de tête – это было очень смлое сочиненіе по уголовному праву, въ которомъ онъ доказывалъ незаконность не только смертной казни, но и всякаго уголовнаго возмездия, и вслдствіи этого сочиненія – выходъ изъ университета и перездъ въ Петербургъ, гд онъ увлекся блестящей свтской жизнью.

вшей успха картины

нутъ въ халатъ и косынку. Сахалинъ. Теперь Костиненко еще пуще пристанетъ», подумала она объ ухаживаніи въ острог каторжанина изъ дворянъ Костиненко, который пересылалъ ей на нитк изъ окна записки и съ которымъ сводила ее Матрена.

дственный дворянинъ Костиненко, судившійся за большое мошенничество и пользовавшійся большимъ почетомъ въ острог.

къ нормально удовлетворяетъ всмъ своимъ потребностямъ только когда онъ свободенъ. Сдлать для человка все, что ему необходимо и что онъ самъ на свобод длаетъ для себя, невозможно. А то, что длаетъ человкъ для себя на свобод, не есть прихоть, а есть необходимое условіе жизни человка. Кром того, удовлетворять потребностямъ заключенныхъ поручается людямъ большей частью корыстнымъ, огрублымъ и жестокимъ. Такъ что эти люди еще часто не исполняютъ даже и тхъ требоваиій заключенныхъ, которыя признаются необходимыми. Такъ, пища полагается одинъ разъ въ день: хлбъ, щи, и тутъ большей частью хлбъ печется сырой, такъ что на человка не приходится и 2 фунта.

сть сейчасъ, онъ долженъ сть, потому что раньше сутокъ не получитъ ничего. Если ему нездоровится, онъ долженъ сть все то же. Громко говорить, пть, играть онъ не долженъ.