Тогда, 14 лтъ тому назадъ, когда онъ гостилъ у тетушекъ, онъ ничего не видалъ этаго. Земли были вс захвачены дворянами,^>161 и крестьянамъ отдана только самая малая и худшая часть, такъ что теперь, 30 лтъ посл освобожденія, при кое гд удвоившемся населении, крестьянамъ кормиться съ своихъ надловъ было невозможно: недоставало хлба на полгода. Уйти, переселиться крестьянамъ воспрещалось, – тогда правительство было противъ переселеній, – такъ что крестьяне волей-неволей должны были закабаляться помщикамъ, чтобы работать на нихъ или нанимать землю по 15, 20 рублей за десятину или обрабатывать по 4 рубля серебромъ сороковую десятину. Голода, признаннаго голода тогда еще не было, но Нехлюдовъ теперь, съ своей точки зрнія земельнаго рабства глядя на крестьянъ этой мстности, былъ пораженъ ихъ нищетой.^>162 Держались только т, которые могли отпускать своихъ работниковъ въ города въ каменьщики, плотники, дворники, и богачи, закабалявшіе себ бдняковъ и захватывавшiе ихъ земли.

Проэктъ Нехлюдова, который онъ сообщилъ собраннымъ крестьянамъ изъ трехъ деревень, къ которымъ примыкала его земля, былъ принятъ сначала недоврчиво и даже враждебно. Вс выслушали молча, и на другой день пришли выбранные отъ одной изъ деревень, самой большой и богатой, съ предложеніемъ отдать имъ землю просто по старому, въ наймы и дороже, чмъ онъ назначалъ, – онъ назначалъ по 6 рублей въ кругъ, а они давали 8, – но только безъ всякихъ новостей, а по старому. Купецъ мельникъ, съ своей стороны, давалъ по прежнему по 9 рублей. Нехлюдовъ отказалъ и опять собралъ крестьянъ, не всхъ, но боле умственныхъ, къ себ вечеромъ. Онъ жилъ въ маленькомъ флигельк-контор, но для этаго случая открылъ домъ и, угащивая мужиковъ чаемъ въ тетушкиномъ зал, – собралось около 20 человкъ, – высказалъ имъ свой взглядъ на грхъ и незаконность собственности земли, описалъ имъ ихъ положеніе рабства такъ врно, что нкоторые, боле смлые, разогртые чаемъ, разговорились, и вдругъ прорвалось все то постоянно живущее въ народ негодованіе на ту кабалу, въ которую они пойманы. «Ни прутика лса, ни травы, за ботву картофельную платимъ по 5 рублей или десятину обработать, ни пастбища. Земли вс за 5 верстъ, а на барскую взнесли цну такъ, что не оправдываетъ. Веревки вьютъ изъ насъ какъ хотятъ. Хуже барщины».

Когда они высказались, Нехлюдовъ сталъ спрашивать, какже бы они думали устроить.

– Ну, если бы Царь сказалъ: «длайте съ землей какъ хотите», какъ бы вы сдлали?

– Какъ сдлали? Раздлили бы всю по душамъ, что мужику, что барину, всмъ по ровну.

Вс согласились съ этимъ проэктомъ, но Нехлюдовъ сталъ указывать на неудобство его. Если всмъ раздлить, вс господа, лакеи, повара, чиновники, писцы, вс городскіе люди возьмутъ свои паи, а богачи скупятъ у нихъ. А у тхъ, которые на своей дол, опять народится народъ, и опять богачи заберутъ крестьянъ въ руки.

– Запретить, чтобы не продавали землю, а только кто самъ пашетъ.

И на это Нехлюдовъ возразилъ, что усмотрть нельзя будетъ, кто для себя пашетъ, кто для другого. Главное же, нельзя равно раздлить:

– За что однимъ вамъ будетъ черноземъ, а Московскимъ глина или песокъ? Вс сюда захотятъ.

Еще одинъ предложилъ устроить такъ, чтобы всмъ артелью пахать. И кто пашетъ, на того и длить.

И этотъ коммунистическій проэктъ легко было разбить тмъ, что для этого порядка надо, чтобы вс люди по совсти работали, не отставали, или много начальниковъ надо. А въ начальники некого поставить.