здка за границу, музыка, ухаживанье за матерью и борьба съ ней, и вотъ теперь эта послдняя зима въ Москв съ замирающей совстью. «Но нтъ, и эти 14 лтъ не потеряны, – говорилъ онъ себ. – Ничто не теряется. Никакіе доводы въ мір не могли такъ убдить меня въ истинности того, что я считалъ истиной, какъ очевидная ложь противоположнаго. И когда же случилось это? Тогда, когда я готовъ былъ погубить еще одно существо и себя окончательно, потому что я не любилъ Алины и не переставая боялся ее. Она была только та послдняя тяжесть, которая должна была окончательно, безъ возможности спасенія, потопить меня. Но не въ томъ только дло, что она не помогла бы мн въ моей духовной жизни, а, напротивъ, затушила бы послдніе просвты ея, но дло въ томъ, что какъ же я хочу жениться на ней, когда я женатъ, 14 лтъ какъ женатъ и даже ребенокъ былъ у меня».

«Благодарю тебя, Господи», молился онъ Богу, присутствіе котораго и связь свою съ которымъ онъ посл долгой разлуки съ Нимъ вновь почувствовалъ.

«Но что же? Неужели жениться на ней? На ней, посл всхъ этихъ гостей, купцовъ, всего этого ужаса развращенности? Развращенность? Развращенность въ томъ, что она топила свое горе въ вин и разврат, и то длала такъ потому, что не могла длать иначе. Или развращенность моя который погубилъ, бросилъ ее и поставилъ ее въ то положеніе, въ которомъ она погибла».

«Да, и женюсь и сдлаю то самое, что хотлъ сдлать 14 лтъ тому назадъ, только съ той разницей, что тогда я похалъ бы на Кавказъ, на свою землю, а теперь поду въ Сибирь, на ту землю, которую укажутъ мн, и, главное, съ той разницей, что тогда я могъ колебаться: для счастья, котораго я искалъ, можно было найти лучшую подругу, чмъ Катюша, хотя трудно было найти тогда что нибудь чище и миле ея, – онъ вспомнилъ всю ея чистую, тихую прелесть тогда. – Но тогда я думалъ, что не стоить останавливаться на ней, что можно было найти еще много женщинъ лучше ея. И какъ теб казалось, что можно было найти женщину лучше ея, также теб казалось, что [можно] было найти и форму жизни еще боле разумную и добрую, чмъ поселеніе на Кавказ и работу надъ уничтоженіемъ земельной собственности. Почему Кавказъ, а не Тироль, Неаполь, и почему работы надъ освобожденіемъ отъ земли, а не что нибудь другое? – думалъ я тогда».

И такъ какъ можно было выбрать и то, и другое, и третье, онъ не начиналъ ничего, все откладывая и откладывая, и вотъ дошелъ до того упадка, до котораго дошелъ теперь. Но теперь уже нтъ выбора, и это было хорошо. «Бросить ее, погубленную Катюшу, нельзя ужъ теперь, надо хоть чмъ нибудь заплатить ей, и я заплачу, отдавъ ей себя такого, какой есть, и мста выбирать нельзя, надо хать съ ней въ Сибирь. И выбирать дятельности нельзя, потому что грхъ владнія землей весь окружаетъ меня, и онъ то запуталъ меня. Не было бы этого, я бы не жилъ такъ, какъ жилъ, не жила бы такъ и моя мать. И это мн надо распутать. Это будет Single Tax^>142 Генри Джорджа».

По проэкту Генри Джорджа земля, рента съ земли, т. е. та цнность ея, которая произошла не отъ труда, положеннаго на нее, тотъ излишекъ цнности лучшей земли передъ худшей, эту ренту должны платить т, которые пользуются ею, и платить не кому нибудь, а всему обществу за то, что они пользуются лучшей землей, чмъ другіе.

Эта плата то и составляетъ тотъ естественный капиталъ, принадлежащiй всему обществу, который долженъ быть употребленъ на нужды всего общества, на то, на что употребляются теперь подати и вс доходы государства. Но теперь подати употребляются неразумно, на ненужныхъ чиновниковъ, на вредныя учрежденія. И потому эти подати надо разсматривать какъ неудобство, лежащее на вс