Большинство ударились в настоящую панику, но кто-то расценил это как вызов. Одним из таких оказался венеур Брендон. Он всегда любил своих животных – не зря он попал в такое лоре, – но новости принимал близко к сердцу.

– Ничего ведь с вами не случится, верно? – говорит он своему морригану, скармливая ему маленькую мышку-сон. – Я не позволю им тебя рассеять!

Кроме него, новость подействовала на Рейчел. Она удваивает свои усилия по поиску возможностей изменить Круглый стол. И я в итоге после патрулей трачу больше времени с ней, чем с другими рыцарями. Это становится нашим постоянным занятием – закончив записи о патруле, я задерживаюсь, чтобы поболтать с ней. Рейчел задает мне вопросы, а я интересуюсь, что она нашла.

– Дело в том, – говорит она мне как-то ночью, – что Круглые столы изменились с тех пор, как король Артур их создал, но лишь поверхностно. Мы довольно легко можем менять карты на их столешницах, но вот внутреннюю механику… Нет, никак.

– А что такого особенного в их механике? – спрашиваю я. – Они ведь вроде как магические.

– Трудность тут та, что о времени правления короля Артура слишком мало сведений… – Рейчел умолкает, сообразив, что я вроде как не должна знать о ее тайных походах в архив.

Я делаю резкий ход, завоевывая доверие:

– Ты хочешь сказать, что в папках его времени вся информация исчезла?

Глаза Рейчел расширяются, и от этого становятся более заметными темные круги под ними.

– Ты об этом знаешь? – шепчет она.

Я лишь киваю, остро чувствуя, что мы окружены харкерами и рееви.

– Я искала и искала, но сумела найти только кое-что о том, как Артур создал Круглые столы. Это единственное, что я обнаружила… ну, посмотри.

Рейчел роется в своих записях и пододвигает ко мне какую-то диаграмму. Это набросок Круглого стола в разрезе. Колышки и колеса изображены во всех подробностях.

– Вот это. – Рейчел показывает на какую-то платформу прямо под столешницей. – Это сенсор. Он связан с картой, но также и с соответствующими частями Аннуна. Где бы инспайры ни создавали сон или кошмар, это оживляет сенсор, а он потом отражает движение инспайра на карте наверху.

– Значит, ты искала, можно ли изменить сенсор, чтобы заставить его опознавать трейтре?

Но на самом деле я не слушаю ответа Рейчел. Кое-что другое привлекает мое внимание.

– Да, я на это надеялась, но не понимаю, как это сделать.

– А это что? – спрашиваю я, показывая на часть диаграммы под сенсором. Тут некая черная тень, похожая на дождевую тучу, грозящую громом, она как бы всплывает из темноты.

– Не знаю, – отвечает Рейчел. – В том-то и проблема. В записях нет ничего, что объясняло бы эту тень или какой вообще силой обладают Столы. А если я не могу этого понять, то не смогу и найти способ изменить.

– Мы разберемся, – заверяю ее я, хотя совсем не уверена в этом.

Я уже знаю, что многое в истории танов покрыто завесой тайны. И к нашей ли это пользе или к чьей-то еще, я не уверена.

И еще я не уверена в команде Экскалибура. Мои сеансы терапии с Джин, к счастью, уже отменены. Она слишком занята исследованиями Экскалибура – по крайней мере, так она говорит лорду Элленби, а я бесконечно рада получить предлог не видеться с ней в той душной комнате в боковом крыле госпиталя.

Вместо того мне приходится встречаться с Джин в тесной комнатушке в башне венеуров. Она все так же враждебна, но Иаза, похоже, готов служить посредником между нами.

– Я изучал вещи твоей мамы, – как-то вечером говорит мне Иаза. – И думаю, ты должна взглянуть на это.

Он протягивает мне серебряную коробочку, вроде тех, в каких матушка моего отца держала свои пилюли. Крышка покрыта геометрическим рисунком, а когда я поднимаю ее, то вижу написанные внутри строки.