– Черт! Симеон… мне очень жаль.

В данной ситуации мне скорее была выгодна темнота, потому что никто не мог увидеть, как мои щеки краснеют от стыда. Потом я вспомнил, что являюсь единственным на свете болваном-вампиром, лишенным ночного зрения, а значит, Арман и Сюзель не пропустили зрелище моего волнения.

– Мне очень неловко, Симеон, – извинился мэтр Арман. – Я не думал, что вам будет неудобно, я просто выбрал место для своего кабинета в этом крыле, полагая, что оно подойдет всем вампирам, которых я представляю. Меня не проинформировали о специфических особенностях вашего организма. Ведь ваша сестра…

– Да, но мы с Сюзель отличаемся во многих отношениях.

Сюзель кашлянула; я не отреагировал.

– Присядьте, пожалуйста, – предложил мэтр Арман, деликатно взяв меня под локоток. – Вот, здесь есть стул.

«Стул» оказался мягким креслом; я опустился в него и расслабился, когда Кальцифер пристроился на столе лицом ко мне и я смог кое-как оглядеться. Позади мэтра Армана, сидящего в министерском кресле, обитом скрипучей кожей, виднелась глухая стена. Стрельчатые арки старинных окон заложены кирпичом, в их нишах устроены полки, прогибающиеся под папками для бумаг и толстенными томами. На столе передо мной лежат скоросшиватели, шариковые ручки, перья и чернильницы, от которых исходит приятный острый запах.

– Как вы себя чувствуете, Симеон? – поинтересовался для начала адвокат с заботливостью слишком нарочитой, чтобы принять ее всерьез.

– Что вам от меня нужно? – сухо ответил я.

Я почувствовал, как Сюзель напряглась у меня за спиной, но она милостиво промолчала и ограничилась тем, что села на стул рядом со мной.

– Ваша сестра рассказала мне, какую жертву вы принесли, чтобы спасти друзей. Вы молодец, браво!

Жертву?

– Шрам не беспокоит? – допытывается он. – Боли в руке бывают?

Я немедленно помрачнел и машинально сдвинул пустой рукав набок.

– У меня все в порядке.

Конечно, это неправда. Несомненно, я страдаю и морально, и физически. Но я скорее отгрызу себе зубами последнюю руку, чем признаюсь этому отвратительному законнику.

– Руководство школы оказывало вам поддержку после травмы?

– Кто вам сказал, что я был травмирован? Моя сестра, которая неспособна даже запомнить, что я не вижу в темноте?

– Симеон… – вздохнула она. – Не будь так агрессивен, он хочет только помочь нам.

– Помочь в чем?

– Получить возмещение, – ответил мэтр Арман.

– Каким образом? С какой целью?

Вампир выпрямился, откинулся на спинку своего кресла. От перемены позы тени на его лице зашевелились, подчеркнули выступающие скулы, словно очертили маску.

– На учеников было совершено нападение в помещении школы, которая должна была бы вас защищать, Симеон. Учеников подвергли заключению, морили голодом, использовали как подопытных кроликов в ходе научных изысканий, и опасных, и сомнительных.

– Вы не ответили на мои вопросы.

– Сейчас, – улыбнулся мэтр Арман. – Известно ли вам, что перед зачислением в школу родители учеников подписывают договор с администрацией, каковая обязуется принять вас на обучение и обеспечить всем необходимым в интернате?

– Я этого не знал, но не вижу тут ничего необычного.

– Один из пунктов договора предусматривает ответственность школы за вашу безопасность, моральную, интеллектуальную, но также и физическую.

– Понятно.

– Вы потеряли руку.

– О, неужели? Спасибо, что напомнили.

– Школа нарушила договор. Дирекция нарушила свои обязательства.

– Все они стали жертвами заговора гоблинов, как и мы.

– Нет, тут все не так просто.

Я занервничал и промолчал. По двум причинам: я не понимал, что побудило Сюзель заманить меня в западню, зато уловил, хотя и не мог пока выразить словами, тонкую разницу в положении между мною и директрисой с ее сотрудниками.