Так вот, по ракете начинаю стрельбу. Сходу промах, два последующих попал. После третьего выстрела обнаруживаю, что затвор не вернулся в исходное положение. Снял магазин – пусто. Положил винтовку на землю и позвал инструктора.

Злорадно улыбаясь, ко мне подошёл худший сержант из всех, кто на протяжении нескольких недель, двадцать четыре часа в сутки пытался сделать из нас «рейнджеров». Не ладил я с ним с первого дня моего пребывания в школе. Причиной тому была история его службы в армии. В молодости ему сильно не повезло, его послали защищать заморские территории. Но не туда, где пиво холодное, солнце горячее, а девки доступные. Его артиллерийский полк был расквартирован в десяти километрах от танковых дивизий Западной группы Советских войск в Германии. И каждый день своей службы, он считал последним днём своей жизни. Отцы командиры не скрывали от него и его товарищей, что задача их подразделения сводится лишь к тому, чтобы продержаться на заданных рубежах хотя бы пятнадцать минут. А потом?

– А потом стальная лавина перекатиться через вас и они отутюжат всю Европу.

Примерно так моему пятидесятилетнему сержанту двадцать пять лет назад говорил его пятидесятилетний инструктор.

А жёны? А дети в школах и детских садах? Они ведь тоже жили с ним в гарнизоне, и вся пять лет своей службы он боялся за них ещё больше, чем за себя.

А теперь, каждый раз, когда он видел меня, он выплёскивал на меня своей ненавистью. Ну, а мне было по… тому месту, которое некоторым по пояс будет.

Инструктор связался по рации с руководителем стрельб, получил подтверждение тому факту, что я произвёл только три выстрела, зарядил в магазин два патрона, вставил его в винтовку и вернул её мне.

Я услышал слова внутреннего голоса: Юрий, жди подлянку. Вру конечно. Не было никакого голоса. Просто мне не понравилось как он вертел её в руках. Словно разглядывал со всех сторон. Я взял эту пародию на снайперскую винтовку и осмотрел. Ну, точно. Этот пидор, переставил рычаг одиночной стрельбы в положение – автоматический огонь.

Не было бы беды в том, что я бы не попал вторым патроном в мишень. К тому времени у меня уже было двадцать одно попадание из двадцати трёх выстрелов, беда была бы в том, что меня сразу отправили бы домой. За невнимательное обращение с заряженным оружием. Я переставил переключатель в положение «Одиночный огонь» и завершил упражнение.

В размышлениях об этом я всё же промазал один выстрел из двух.

Из всей группы в норматив не уложился всего один человек. Он упорно доказывал экзаменаторам, что виновата винтовка. Инструктора колебались в своём решении. По правилам его должны были немедленно отправить с курса, но человек он был хороший и ему дали возможность перестрелять всё упражнение.

Мне бы не дали.

Пока рубаха-парень носился по стрельбищу, мы ждали ночи.

Стрелять ночью мне до этого не приходилось. Я вообще приборами ночного видения раньше не пользовался. А тут надели на лоб бинокль, чуть больше театрального, на затылок противовес, показали, как его включать и регулировать яркость, и вперёд.

Я слегка охренел. При лунном свете видно было всё как днём. При свете звёзд немного хуже, но вполне прилично. Бегать ночью нас не заставляли. У ночных очков есть свои проблемы, главная из них – периферийный обзор. Те, что я использовал для стрельбы ночью, имели всего лишь девяносто градусов.

Для бега по кустам – маловато будет.

Нормативы были не высокие. С трёхсот метров лёжа я попал все десять раз. Маленький светящийся треугольник в оптическом прицеле легко удерживал центр мишени, поэтому ночная стрельба мне понравилась ещё больше, чем дневная.