«В лето 7062, в царство Православного и Христолюбивого и Боговенчанного Царя и Государя и Великого Князя Ивана Васильевича, всея Русии Самодержца, бысть повелением его Собор в Царствующем граде Москве». После Стоглава, собора 1551 года, Церковь рвалась взять реванш за поражение, нанесённое ей молодым царем, Грозному же, наоборот, хотелось не только закрепить достигнутые успехи, но и продолжить подчинение церковников свирепой, кровавой своей власти. «…На безбожного еретика и отступника православной веры, Матвея Башкина и на иных, тая же мудрствующих…» «Отступник Матюша» как нельзя более подходил в качестве предлога к этой долгожданной для обеих сторон «сшибке».

«Любовь, яже по Бозе, безумна мя творит», любовь, в той мере, в которой она заповедана нам Христом, обрекает нас на страдание, безумие в сей, земной нашей жизни – эти горестные строки Артемия Троицкого, перефразирующие апостола Павла, в какой степени их можно отнести к Матвею? Что именно: юродство, тщеславие, недомыслие заставило его попроситься на исповедь к священнику Благовещенского собора Симеону? «Пришёл на меня сын духовной необычен и многие вопросы мне простирает, все ж недоуменны, многих вещей спрашивает во Апостоле толкования, и сам толкует, толкует, только не по существу, развратно», – поспешил тот доложиться приближённому царя священнику Сильвестру, на что получил недвусмысленный ответ-совет от него: «Не знаю, каков тот сын у тебя будет, а слава о нём носится недобрая».

Действительно, надо было быть либо святым, либо сумасшедшим, во всяком случае, точно не от мира сего, чтобы припожаловать с такой кротостью и радостью прямёхонько к волку в пасть. Конечно, попы тут же донесли о «сыне необычном» Ивану Грозному, ну а дальше – стоит ли объяснять?

Но почему именно Матвей? Ведь были фигуры покрупнее: Максим Грек, Вассиан Патрикеев. В конце концов, наирадикальнейший среди русских ересиархов Феодосий Косой. Чем этот человек вызвал такое отторжение, если даже потом, многие десятилетия после его смерти, тщательно вымарывались, где только возможно, малейшие упоминания, всякая память о нём? Исчез бесследно ящик №222 из царского архива, где хранились документы процесса над Матвеем, сгинули и другие, связанные с ним грамоты, акты. Между тем, чем дальше углубляешься в то немногое, что осталось о нём, тем больше сомнений возникает в его еретичестве.

– Почему вы обманули нас? «Не узнали» того человека, который вас завербовал?

– Я и сейчас, наверное, вынужден буду вас разочаровать. У меня нет сомнений: лицо с фотографии даже отдалённо не напоминает человека, о котором вы говорите.

– Да, но, к сожалению, это совершенно не стыкуется с теми сведениями, которые мы имеем. Одно из двух: либо вы осознанно вводите нас в заблуждение, Анатолий Сергеевич, либо где-то в другом месте этой цепочки получается сбой. Подумайте хорошенько, это принципиальный вопрос. Мы ведь пойдём даже на то, что представим вам фотографии всех тех, кто с вами в то время находился в Институте Сербского, и тогда у вас не останется выбора.

– Я готов ко всему. Но мне нечего добавить к тому, что я уже вам сказал.

– Хорошо, ну а как насчёт того предложения? У вас было время подумать. Итак, вы с нами?

– Я не могу пока ответить определённо. Слишком много вопросов, в сути которых я пока не в состоянии разобраться.

– Ну, если дело только за этим, я готов ответить на любой ваш вопрос.

– Это очень кстати, не премину воспользоваться вашей любезностью. Для начала скажите: я здесь действительно не случайно?

– Разумеется. Но вы сами себя сюда завлекли. Просто вы надеялись, прикинувшись сумасшедшим, избавиться тем от власти общества, но попали в результате как раз строго по назначению.