Дети инженеров (среди родителей наших респондентов почти нет начальников предприятий) учатся скорее в среднепрестижных вузах (таковы семеро из восьми детей инженеров). Подобная «средняя» позиция включает в себя разнообразные ситуации: слабоинтенсивное восхождение в периоды сильной социальной мобильности, замедление восхождения, начавшееся еще при бабушке и дедушке (иногда оно сопровождается закреплением в провинциальном городе, тогда как до тех пор у семьи была высокая географическая мобильность). Объективно у этих детей инженеров меньше шансов поступить в очень престижные учебные заведения, чем у детей высокопоставленных военных и ученых. Будучи убеждены в недостаточности своего капитала, они самоустраняются от попыток поступления в элитные вузы. У некоторых наблюдаются и другие мотивы, отвращающие их от попыток поступить, скажем, в МГУ. Двое наших неформалов объяснили, что отказались от мысли попасть в этот университет из-за царящего там антисемитизма. Однако дети из привилегированных слоев, поступившие в МГУ, не воспринимали еврейское происхождение как непреодолимое препятствие. Для тех, кто занимают среднюю и низкую социальную позицию, любая другая характеристика, которую воспринимают как дискриминирующую, становится дополнительным фактором самоустранения, тогда как для детей из доминирующих групп она остается нейтральной. Решение отказаться от попыток поступить в вузы, которые им «не по зубам», оказывается тем более вероятным, что ошибка в оценке своих шансов на поступление может обернуться призывом в армию89. Итак, многочисленные факторы склоняют детей инженеров к тому, чтобы довольствоваться вузами более низкого статуса, например педагогическими или техническими институтами, которые выпускают массы учителей средних школ и штампуют инженерные кадры.

Лишь 3 респондента (из 51) происходят из рабочих. Они начали социальное восхождение в 1970-х, поступив в МГУ после года обучения на «рабфаке». Таким образом, они возвращаются на путь продвижения, открывшийся для рабочих в 1920-е годы, затем закрытый при Сталине и снова открытый в 1958-м. Начиная с 1965 года, когда усиливается социальный отбор на пути к высшему образованию, абитуриенты из низших социальных слоев уже не пользуются прежними льготами при поступлении в самые престижные заведения, хотя для них остаются доступными подготовительные курсы рабфака и особая система вступительных экзаменов90. Механизмы социальной мобильности ставятся на службу главным образом детям из привилегированных семей, тогда как дети рабочих должны «потом и кровью» зарабатывать свое поступление: кто-то сначала проходит службу в армии, другие по несколько лет работают на заводе.

Неформалы первой когорты проявили свою «способность выбирать позицию»91, отдавая предпочтение специализациям в социальных науках и литературе (это касается ¾ нашей выборки, см. таблицу 4) и нацеливаясь на исследовательскую карьеру в реформистских институтах, созданных в 1960-е годы (в тех случаях, когда они могли себе это позволить). Почти все они совершают профессиональную переориентацию, и лишь немногие остаются в той же сфере специализации, что и родители.

Таблица 4

Изучаемые дисциплины

Неформалы первой когорты, рожденные в 1948—1964 годах, в том числе дети военных и инженеров, отказываются от технических специальностей. Ни один сын военного не идет по стопам отца. Из 8 детей инженеров 6 поступают на литературные и гуманитарные факультеты. В 1970-е годы карьера инженера теряет привлекательность: прежде было выпущено слишком много инженеров, и зачастую они работают в качестве техников