Она пошла опять измерять. Но закончив измерение, она пошла к куску обоев боком, глядя на свой дермонтиновый прибор. На пути у неё оказалось ведро с клейстером. Обнаружив его ногой, она попыталась обойти это препятствие, не глядя на него. Подняв ногу и передвинув её немного вперед, она на ощупь определила свободное пространство под ногой и опустила ногу. Однако, пространство под ногой оказалось внутренней частью ведра, заполненной наполовину клеем. Определить, что ступила не туда, куда следовало, женщина смогла лишь после того, как нога достигла дна ведра.

– Ну, вот! Всё из-за тебя! Отвлекаешь меня постоянно! Видишь, к чему это привело!

– Вижу, что ты устала и пора заканчивать!

– Всё равно, пока не приклеим этот кусок – спать не ляжем!

Кусок был приклеен минут через сорок. Спать легли в одиннадцать, предварительно сказав друг другу несколько колкостей.

Пикалов лег в постель на спину, ожидая жену. Но, та легла в свою кровать, повернувшись спиной к нему. Кажется, обиделась.

Среди ночи Вика перебралась на кровать мужа и прижалась к нему. Но, получив порцию ласки, вернулась на свое место.

Утро и первая половина рабочего дня прошли как-то незаметно. Вначале хотелось спать, но перед обедом это чувство пропало.

На обед домой Пикалов пришел, когда Вика еще что-то готовила. Подойдя сбоку, он чмокнул её в щеку и погладил по спине.

– Не подлизывайся! Ты еще не прощен! – без тени раздражения сказала жена.

– Это за что такое я должен быть прощен? – удивился Пикалов.

– А, за вчерашнее поведение!

– Я, между прочим, думал, что у нас все в порядке, и ты сменила гнев на милость.

– Это почему же?

– Ну, хотя бы потому, что ночью ты так прижалась ко мне, что мне пришлось доставить тебе порцию приятных ощущений.

– Так! Значит, у нас был интим. Ты воспользовался моим сонным состоянием. А я то думаю, что-то у меня такое состояние: вроде интима не должно было быть: ложилась я без намерения на это, а утром чувствую себя так, как будто он был.

– Не притворяйся, ты вела себя так, как будто не спала. Хотя было в твоем поведении что-то такое, чего не было до этого. Какая-то раскованность.

– Ну, вот видишь? Ты заметил, что у меня что-то не так и воспользовался этим!

– Ничем я не воспользовался, инициатором была ты!

– Впредь я запрещаю тебе пользоваться мною в сонном состоянии.

– Не понял юмора! Если ты прижимаешься ко мне, а я в сонном состоянии, то ты запрещаешь мне интим?

– Да, не ты в сонном состоянии, а я!

– Надо же: какое неравноправие? Значит, я в сонном состоянии должен определить: находишься ты в сонном состоянии или нет? Да, если я буду это делать, то никакого удовольствия ни ты, ни я не получим.

– Ладно! Обед готов! Садись кушать!

Проглотив обед, Пикалов взглянул на часы: до конца обеденного перерыва было еще больше часа. Можно было отдохнуть. Он прилёг, а Вика, убрав со стола и помыв посуду, зашуршала обоями на кухне.

Собравшись на службу, Пикалов заглянул на кухню. Вика что-то кроила из обоев сидя прямо на полу. Обои за батареей и над окном были наклеены.

– Ты где научилась клеить обои?

– Мы с мамой дважды меняли квартиру и дважды наклеивали обои. Летом иногда втроем находили клиентов. Вот я и натренировалась клеить.

– Продолжай, если хочешь, а мне пора.

Он вышел и пошел в штаб. Когда он вошел, его окликнул дежурный по штабу.

– Вам телефонограмма! Ознакомьтесь и распишитесь!

Пикалов взглянул в книгу входящих телеграмм. Ему сообщалось, что пришел багаж и его следует получить немедленно, иначе будут начислены пени и штрафы.

В финансовом отделе был только капитан Серов, Смирнов ещё не пришел.