А ещё через час, с удовольствием катил по плотно укатанной грунтовке вдоль светлой, пронизанной солнечным светом берёзовой рощи, наслаждаясь неспешной ездой. Что ж теперь, когда ничто меня не отвлекало, можно и спокойно пораскинуть мозгами.

Начал с того – Что мы имеем на данный момент? А имеем мы Великую Отечественную войну. И сейчас нахожусь на территории врага, среди бывших белогвардейцев, их пособников и врагов советской власти. Именно советской власти, а не России. У них своя Россия и свои планы насчёт её будущего, у меня своя. И по идее мы должны быть по разные стороны баррикады. Но глядя на отца, братьев, сослуживших немцам хорошую службу, на казаков, которые здесь проживали и совсем не ощущал их врагами – это были нормальные русские люди. И немцев они приняли, только потому что надеялись с их помощью вернуться в ту Россию, которую помнили и за которую сражались в Гражданскую войну. И тут у меня есть два пути. Либо стать на их сторону и быть с ними до конца, либо уйти или в партизаны, или дойти до фронта и перейти к своим.

Дорога тут немного шла в небольшую горочку и, усиленно покрутив педали, через две минуты остановился на самой высокой точке, откуда открывался неплохой вид на окрестности. Соскочил с велосипеда, прислонил его к берёзе и сел на нагретый солнцем небольшой серый валун, с удовольствием оглядывая открывшийся вид. В двух километрах, несколько ниже, за полем располагался наш хутор, откуда полчаса назад выехал, ещё дальше проглядывались дома Стаховца, куда на пролётке укатил отец.

Недолго полюбовавшись бездумно красивым видом, вновь вернулся к своим мыслям. Оставаться с ними – было чревато мрачным будущим, так как прекрасно знал – когда и чем закончиться война. А чтобы уйти с немцами в 44 году в отступление, это значит и служить им придётся очень даже добросовестно, чтобы выправить у них документы и потом спокойно отступать. А если повезёт, то сдаться американцам и перебраться в Америку. Но этот путь довольно опасен разными препятствиями и неожиданностями, когда в любой момент можно сложить голову, как от белорусских партизан, так и польских. Как там название у них было Армия Крайова и Людова? Хотя, зная что Тимофей и Агаша дожили до семидесятых годов, да ещё будучи полицаем, можно предположить, что всё в этом плане прошло нормально. И он не замарал себя кровью. Но опять же – я не знаю, как без ошибок прожить жизнь Тимофея, чтобы выжить и жить потом после войны. Ведь любое ошибочное решение, в любой ситуации, когда тот Тимофей принял бы другое решение, создаст развилку и моя жизнь, жизнь Агаши пойдёт совершенно по другому пути и вполне возможно приведёт к трагическому концу.

– Мда…, – сухая веточка в моих руках негромко треснула и я отбросил её в сторону, – по этому сценарию пробежался и пока остановимся. Теперь рассмотрим другой.

В той жизни я увлекался фантастикой и том числе интересным жанром – Попаданцы. И с увлечением читал, как они там лихо выкручивались из разных ситуаций. Используя свои чуть ли не энциклопедические знания по войне, уже на начальных этапах в корне её меняли и заворачивали орды врагов обратно на их территорию. И как всегда это были офигенно подготовленные спецы, мастера рукопашного боя, убивающие голыми руками противников, метатели ножей, непревзойдённые тактики. Уж про обширные знания послевоенной техники и технологий изготовления вооружения, я вообще не говорю. И вот они вполне благополучно и быстро вступают в контакт с Берия или Сталиным, легко доказывают, что они из будущего и перекраивают всю оборонную промышленность в несколько месяцев. При этом успевают давать очень «вумные» советы Жукову и генштабу. Учить и тыкать носом знаменитых конструкторов в явные ошибки, допущенные ими и опять же блистательно выигрывают войну.