– Какого епископа… Ты спятил, Эдуард?

– Зажгите факелы! Ведьма не признаётся! – суровый молодой мужчина с горящими, как раскалённые угли, глазами и полуобнажённая черноволосая женщина, привязанная грубыми толстыми верёвками к шесту, похожему на современный пилон для стриптиза, смотрели друг на друга с усталой ненавистью. Казалось, мужчина и женщина бездарно декламировали слова до боли знакомой пьесы.

– Всё не то! – выступила Полина вперёд и отчётливо поняла, что сама является и автором пьесы, и режиссёром-постановщиком, и даже одной из актрис, – Опять слова не выучили? Я всё сделаю сама! Всё не так!

Привидится же такое! Полина резко проснулась и машинально потянулась за смартфоном. Ей частенько снились странные сюжеты про ведьм и святую Инквизицию, но при свете дня наваждение рассеивалось и забывалось. То, что во сне казалось логичным и заслуживающим внимания, днём выглядело нелепым.

Уже светало, и комната потихоньку озарялась первыми солнечными бликами. Новых сообщений в телефоне Полина не увидела, но ведь ещё слишком рано. На всякий случай, она перепроверила. Скорее всего покинутый ею Ванька сладко дрых и пропажи пока не обнаружил. Впрочем, не всё ли равно? В этот раз именно она, Полина, ушла в предрассветный туман, чтобы навсегда в этом тумане раствориться. Не судьба, дорогой Ваня, прощай и прости. Ну, или что там говорится в подобных случаях? Ей почему-то безумно нравилось словосочетание «уйти в туман», особенно в «предрассветный» – красиво, романтично и изысканно.

Неугомонный Тишка скрёбся лапками по полу. Утренняя традиция.

– Э, нет, демонёнок, пойдём в лоток! Так дело не пойдёт. Пора становиться правильным ангелом.

Часов в десять утра Ванино молчание понемногу начало угнетать. Мамины блины, скорее всего, удались, но их аппетитного вкуса озадаченная Полина в полной мере так и не ощутила. Ни сметана, ни клубничное варенье её, всегда любившую вкусно поесть, не обрадовали. Слава богу, Тишка, которого они с Дашкой притащили к бабушке знакомиться, бесконечно мурчал и ласкался, не давая грустной Полине окончательно уйти в себя.

– Надо же, какой ласковый! Тебя, Полина, выбрал! – удивилась мама, поглядывая на пушистый чёрный комочек, флегматично свернувшийся у дочери на коленях, – Никогда такого не видела. Не отходит от тебя.

– Он даже когти не выпускает! – добавила Дарья с глубокомысленным видом, – Терпила, а не кот.

– Даша, никакой он не терпила! – неужели Ванька так и не напишет? Его женщина бросила, а ему, получается, всё равно? Или специально молчит, потому что обиделся? Вроде всё правильно сделала, но на душе скверно и одиноко, – Просто он добродушный кот.

«Убежала…»

Да-да-да! Заметил. Сердце в груди радостно затрепыхалось, помимо воли. Только совсем не такого смс Полина ждала. Не вопрос, а констатация. По идее нечего на такое ответить. Молчать? Мог бы и спросить, почему сбежала. Или ещё что-нибудь написать, что виноват и раскаивается, но нет же. «Убежала» и три точки. Хотя, в чём он виноват-то перед ней? Муж он ей, жених, человек любимый? Всего лишь временный половой партнёр. Клятву верности друг другу не давали. Не бил, не грубил, а в том, что она чего-то там себе надумала, никто кроме себя самой не виноват. Это злило. Получается, что она вроде бы и не бросила никого, а просто испугалась и сбежала. А она гордая вообще-то и ни от кого бегать не собирается!

«Ушла, а не убежала»

Слава богу, нашлась. Ответ с позиции победительницы. Сильный ответ.

– Мам, поедем мы. Спасибо! Я ещё окна хотела помыть.

– Не перенапрягайся! Давай, лучше я на следующей неделе приеду и помою.