– Наверное, – как-то вяло согласился Рене.

– Но ты сказал, что семья есть! Неужели ты им безразличен? А друзья, знакомые? Здесь, в Роумстоне есть кто-нибудь, к кому ты мог бы обратиться?

– Не очень-то похоже, чтобы ты мне вот так сразу и поверила, – вдруг произнёс Рене. Обиды в его голосе не было. – Я бы сам, наверное, в подобной ситуации… Нет у меня никого в империи. Только ты. Фитри не в счёт.

Я замерла там, где стояла: с кочергой возле камина. Как раз намеревалась пристроить своё оружие обратно на подставку.

– Точно нет? – Беспомощно уточнила я. – Знакомому я могла бы послать весточку… Хоть как-то, не сразу, потому что у меня, гм, свои сложности и ограничения есть. Хорошо. Давай составим план… И ещё: раз уж ты не иллюзия и даже не сова, будет правильно, если я устрою тебя в одной из гостевых спален. Хотя бы на эту ночь, а дальше видно будет. Сам понимаешь, мы не можем н-ночевать с тобой в одной спальне, это…

– Неприлично, – очень любезным, светским тоном подсказал Рене.

– Именно, – кивнула я, чувствуя себя ужасно глупо. – И… А ты сам-то вернуться в Альнард хочешь?

На это мне ответили очень выразительным, но не очень понятным вздохом.

– Думаю, что надо. Хотя бы чтоб разыскать эту сволочь, который Блор, и выяснить, кто за ним стоял. И зачем.

Я хотела спросить, в чём причина столь явных сомнений, как Рене вдруг выдохнул сквозь сцепленные зубы, но всё равно не загасил болезненный стон.

– Что с тобой? – Подскочила я.

Длинное тело выгнуло, бледными пальцами он вцепился в подлокотники.

– Рене!

Я была близко, очень близко, но не успела на шаг. От самой растрёпанной макушки всё его тело прошила крупная дрожь, из горла вырвался ещё один стон. Я моргнула… Там, где только что сидел человек, на сиденье опустился бесформенной тряпочкой халат Вергена.

– Рене?..

Из-под шёлковых складок выглянула пёстрая птичья голова. Круглые жёлтые глаза, тусклые, утратившие живой блеск, нашли мой ошарашенный взгляд. Икнув, я медленно протянула к сычику ладонь, и он тут же клюнул подрагивающие пальцы.

3. Глава 3

Пребывание в человеческом облике длилось всего около двух часов. Я горестно вздохнула и незаметно ущипнула себя вновь. Нет, не плод моего воображения. Сычик, выглядевший крайне обиженным, вспорхнул и перелетел в клетку.

– Как же так, а? – Расстроенно спросила я.

Обмен телами, со всей очевидностью, проходил не по желанию Рене. И с какой периодичностью, непонятно. Я замешкалась над остатками скромной трапезы: сначала потянулась всё убрать, но сразу же отдёрнула руки. Пусть посуда стоит до утра как свидетельство того, что эта беседа мне не приснилась.

Продолжая прокручивать в голове сказанное тощим альнардцем, я снова обратилась к сычу, уговаривая слететь пониже и поговорить, то есть я бы спрашивала, а он, допустим, правым крылом махал при утвердительном ответе, а левым при отрицательном. Или лапкой дёргал. Рене махать и дёргать чем бы то ни было отказался, всем своим нахохлившимся видом выражая возмущение и вселенскую скорбь. Вот же вредный тип!

Халат я аккуратно сложила на банкетку в изножье кровати: знать бы, когда сова опять уступит место человеку! Нужно многое у Рене уточнить, раз уж знаками он изъясняться отказался.

И… по всему выходило, что полтора года в женской спальне обитал молодой мужчина, который, который… Я прижала ладони к полыхнувшим жаром щекам. Я и сейчас была в халате, а из ванной случалось выходить, обернувшись купальной простынёй, и переодевалась не всегда за ширмой, а сидя на постели. И… Верген приезжал редко, но несколько раз он бывал здесь, в моей спальне. Нравилось мне или нет, я всё ещё оставалась его женой и болезнь не являлась весомым препятствием для… От нахлынувшего стыда я забыла как дышать. Покосилась на Рене, но тот, судя по всему, моих терзаний нисколько не разделял. Чей разум главенствует, когда человек в теле сыча? Хорошо бы его в те моменты в спальне вообще не было! Но разве теперь вспомнить!