– Относится к себе как саду. Растить, ухаживать, заботится о ростках своей души и собрать урожай в виде изменений своего мира. – Инга тем временем продолжала, глядя задумчиво в окно.

– Ну вот берегла ты свою душу, и чем тебе ответил твой мир? – Зная неотвратимость будущих испытаний, что предстоят этой девочке, Лев Константинович уже злился, выходил из себя. Внутри закипало острое чувство жалости, вперемешку со страхом.

– Я получила в подарок встречу с Алешей. И узнала, что я не одна такая. И даже общение с Вами для меня является подарком. Я даже могу разглядеть ваше лицо.

– Разве это раньше было невозможно? Что не так с моим лицом?

– Раньше мне было сложно вас увидеть. Не было света в ваших глазах, что мог бы помочь разглядеть, дать почувствовать, что вы живой. Ничто не освещало ваш лик.

– А сейчас? – Врач был не на шутку встревожен.

– А сейчас вы чувствуете звуки, запахи острее, чем когда-либо – В беседу вступил опять Алексей. Я вижу ваше слабое сияние.

– Ну видеть, пожалуй, ты ничего не можешь. Скорее фантазируешь – Парировал Лев Константинович, вспоминая, как приборы показывали активность участков мозга Алексея. Неужели он развил в себе древнюю способностью человека – видеть без участия глаз?

– Я вижу не так, как раньше. Совсем не так. Но это не важно. Новое видение – оно намного глубже, полнее. Мир стал объёмным и звучащим, я чувствую его суть.

После этих откровений, врач спешно покинул бокс. Нельзя было, чтобы последние слова Алексея попали в отчет. Всего двадцать минут на удаление информации. Всего двадцать минут на спасение человеческой жизни.

Придя в свой кабинет, увидел срочное письмо из центра. Его подопечных заберут в ближайшие дни. Экспериментальные данные за последние месяцы – следовало считать строго засекреченными.

После транспортировки пациентов и передачи всех отчетов, Лев Константинович отстранялся от работы в клинике.

– Что ты видишь?

– После первых опытов покинуть помещение, Алексей все чаще и чаще путешествовал своим внутренним взором по городу.

– Я вижу, как паразит пытается присосаться к человеку.

В глазах кишело щупальцами огромного спрута, охватившего город. К каждому человеческому существу была подключена гадкая субстанция, темная, почти черная, она впивалась в человека либо со стороны шеи сзади, под черепом, либо в середине груди. Люди были опутаны, как паутиной, щупальцами страшного зла, что качало их энергию, не давая проснуться. И лишь изредка, встречались такие, как Алексей с Ингой. С маленьким канатиком серебряного цвета, что струился из макушки, уходя в небеса. Исследуя город, Алексей видел масштабы катастрофы. Черное месиво поглощало этот мир. Живое, шевелящее своими щупальцами, оно тянулось к людям с серебряными канатиками, к людям, источающим слабое свечение и освещающим, происходящее вокруг. Живой спрут, пытался подсосаться к человеку, находящемуся рядом с центром. Он разговаривал с другим, полностью опутанным черной паутиной щупалец. И вот, Алексей увидел, как одно щупальце скользит по воздуху и пробует присосаться к человеку с тонкой серебряной ниточкой, исходящей из светлой макушки. Свечение ниточки стало слабеть, потом совсем оборвалось и щупальце присосавшись выкачивало светлую энергию из человеческого организма. Свет души его мерк, и вот, уже поглощенный, он становится таким же, как и все вокруг – безликим, неживым.

Описывая эту картину Инге, Алексей пытался пожалеть девушку, спрятать в своем сознании ужасающие подробности процедуры. Но налаженная между ними связь была так крепка, что Инга теперь бродила в его голове, как в своей. Утаить от нее было ничего уже нельзя.