В нескольких метрах от нее стояла мерцающая белая лошадь с расправленными крыльями. Это был не пегас – из прочитанных в Хэвенфилде книг Софи знала, что те меньше и крепче, с темно-синими пятнами на шкуре и иссиня-черной гривой. А у этой лошади грива была вьющейся и серебристой; она струилась по ее шее и расходилась у крученого серебристо-белого рога, растущего на лбу, как у единорога. Но она ни разу не видела единорога с крыльями.

– Кто ты? – прошептала Софи, глядя в глубокие карие глаза лошади. Обычно она считала карие глаза – особенно свои – скучными и неинтересными, но в этих плясали золотистые искорки, а смотрело животное так пристально, что было не отвести взгляда.

Лошадь заржала.

– Все хорошо. Я не обижу, – она передала ей образы, где заботилась о других животных.

Лошадь забила копытом и фыркнула, но осталась на месте, с опаской глядя на Софи.

Та сосредоточилась на ее мыслях в поисках чего-нибудь, чем можно было бы вызвать доверие. Сложность ее ума поражала. Софи ощущала стремительные наблюдения и расчеты – то же самое она испытывала, читая мысли эльфов. Эмоции также были крайне сильны. Теперь Софи понимала, каково быть эмпатом – и радовалась, что не из их числа. Сложно было различить, где чьи чувства.

– Вот ты где! – воскликнул Декс, выбегая на поляну. Лошадь заржала, взмывая в небо, и у Декса упала челюсть.

– Все в порядке! – крикнула ей Софи. – Он друг.

«Друг».

Едва она передала это слово, лошадь застыла, зависнув над ними. В мыслях Софи замелькали десятки образов; а затем она едва не задохнулась под новым нахлынувшим чувством. Глаза жгло, сердце ныло, и лишь через несколько секунд она поняла, что же ощущает.

– Тебе одиноко? – шепнула Софи.

– Это не йети, – промямлил Декс.

– Да я уж заметила, – ответила Софи. – Ты не знаешь, кто это?

– Аликорн, – пробормотал Грейди у нее за спиной, вызвав у парящей лошади новую волну паники.

«Еще один друг», – передала Софи, когда та взмыла выше.

На самом деле Грейди был не просто другом. Он был ее приемным отцом. Но почему-то ей сложно было так его называть – пусть процесс удочерения и завершился.

«Все хорошо, – уверила она аликорна. – Никто тебе не навредит».

Лошадь заржала, сосредотачивая мысли на Сандоре – и на оружии, болтающемся у его бедра.

– Сандор, ты ее пугаешь. Тебе стоит отойти.

Сандор не шелохнулся.

– Пожалуйста, – попросил его Грейди. – Мы не можем упустить аликорна. Ты же знаешь, как они важны для нашего мира.

Вздохнув, Сандор недовольно ушел с поляны, ворча о том, что в таких условиях просто невозможно работать.

– Эта лошадь и правда такая важная? – спросила Софи, с прищуром глядя в небо.

– Вообще-то, да, – до ужаса самодовольно произнес Декс. – Такую находили только однажды за всю историю. Совет ищет других аликорнов уже несколько столетий.

– Тысячелетий, – поправил Грейди. – На протяжении всего нашего существования мы старались раскрыть тайны планеты, на которой живем. А потом совершенно случайно в нашу жизнь ворвался величественный аликорн, доказавший, что у Земли остались тузы в рукавах. И с тех пор мы пытались найти еще одного. Нельзя дать ему уйти. Сможешь позвать его к нам, Софи?

Девушка пообещала постараться, ощущая возлегшую на плечи тяжесть просьбы.

«Безопасно, – передала она перепуганному созданию, подкрепляя свои слова образами, которые показывали, как она заботится о других животных. Затем она послала образ аликорна, стоящего рядом с ней на поляне. – Спускайся».

Лошадь не шевелилась, и Софи послала ей мысль о себе, поглаживающей мерцающую гриву аликорна.

И вновь ее обожгло одиночество – в этот раз более сильно. Давняя болезненная тоска. А затем аликорн сделал еще один круг и приземлился на расстоянии чуть больше вытянутой руки от Софи.