В эту минуту с горечью и давно забытым чувством нежности Миколка почему-то подумал об отце: «Война. Ведь мы можем больше никогда не увидеться». Но упрямец тут же отогнал от себя накатившую слабость. «Я приду домой в орденах, с победой! Пусть он увидит, кем я стал без него!» – и по-мальчишески гордо поставил точку в своих мыслях.

После, по прошествии многих лет, Николай никогда не говорил о войне, даже когда она была далеко позади. Не мог смотреть фильмы о военных событиях, читать книги, объясняя тем, что никто и ничто не может описать эту раскаленную лавину горя и ужаса. Николай до конца жизни пытался понять, как могло случиться, что амбиции нескольких человек привели к гибели десятков миллионов людей.

На фронте, в пехоте, молодым мальчишкам-солдатам наливали спирт, чтобы не было так страшно. После выпитых «боевых ста грамм» было проще идти в атаку, и царивший вокруг кошмар пугал уже не смертельно. По призыву командира солдаты-пехотинцы, среди которых было много молоденьких ребят, выскакивали из своих окопов и мчались с криками «Ура! За Родину!» навстречу огню. Вражеские пули косили их, как траву, взрывы разрывали на мелкие части тела и разбрасывали по полю. Мало кто достигал указанного рубежа, но там их поджидали вражеские штыки и рукопашный бой. Беспощадная рука смерти прижимала к земле, не разбирая, кто стар, кто млад. Миколка бежал в атаку по мокрому от крови полю, усеянному мертвыми и ранеными людьми, спотыкаясь об изуродованные тела своих товарищей, с которыми еще вчера шутил, делился надеждами и мечтами о будущем, рассматривая вместе с ними маленькие фотокарточки родных и близких.

В тот день была холодная осень. Их пехотный батальон попал в окружение. Комбат и большая часть состава батальона погибли. Солдаты сидели в окопах под проливным осенним дождем в ожидании неизвестного. Вдали уже четко вырисовывался серый строй немецких шинелей, которые ровными шагами двигались на них. План врага был понятен: сомкнуть в кольцо, чтобы беспощадно уничтожить остатки батальона. Оставался только один последний выход – лес, в котором можно было укрыться.

Голос молодого лейтенанта прозвучал по-взрослому сурово и уверенно:

– Солдаты! Беру командование на себя! Слушайте мой приказ! По команде встаем и бежим к лесу! Не останавливаясь! Вы, – и он указал на малый отряд бойцов, – прикрываете отход остальных – и за нами следом! Прорвемся! – По-пацански глубоко натянув фуражку на голову, уверенно и со злостью прокричал он: – Не дадим фрицам поганым нас здесь, на своей земле, закопать! Если уж погибать, так не трусами! – Он вытащил из кобуры пистолет. – Вперед! За мной! – И бросился в сторону, где немецкие серые ряды еще не успели сомкнуться, к лесу.

Солдаты, не раздумывая, поднялись из окопов и побежали за лейтенантом. Несколько десятков пехотинцев остались в окопах, прикрывая своих товарищей от вражеских пуль встречным огнем и давая возможность им добраться до леса. Никто не уходил со своей позиции, не пытался спастись от приближающегося врага. Эти молодые парни, эти герои, понимали, что останутся здесь навсегда.

«Нужно добежать! Лес спрячет, он всегда помогал! Там жизнь! – пронеслось в голове Миколки. – Еще немного, вот уже деревья. Прорвались! Мой родной лес!» Надежда и радость наполнили его. «Но что это? Почему я упал? Ничего не чувствую!» И в эту минуту жгучая боль пронзила его насквозь, рассекая спину раскаленным серпом, пройдясь огнем по ноге. Он упал лицом на зеленый мох. Боль лишила сознания.

Однополчане подхватили молодого солдата под руки, вскинули на свои плечи и скрылись вместе с ним в густом лесу.