В семье сохранились три письма – бесхитростные искренние строки о его жизни. На долю Арсения выпали немыслимые испытания: плен, тяжелейший тиф, побег к своим.

Его первое письмо от 28.09.1941:

«Здравствуйте, дорогие мои мамуленька и сестра! Сегодня решил написать вам письмо про свою бродячую жизнь. Но прежде, будучи крайне беспокоен за вас, очень болею душой о том, как вы продолжаете жить в Калинине.

Как видно, из Калинина часть людей выехала. Но что вы будете делать, если вдруг придётся выезжать? Очень плохо, что я не совсем ясно представляю себе жизнь в настоящее время в Твери. Живут ли ещё на месте наши Мощанские? Мне бы очень хотелось, чтобы ты, Катя, мне по нескольку слов, но писала, какое у вас там состояние. Между прочим, я получил 9 сентября открытку от Виктора Кононова, он пишет, что был 1 сентября в Твери. Также получил подарок-посылку, и когда открыл её, то оказалось, что эту посылку послала из Калининского драмтеатра артистка Зайцева. Прислала пару белья, пачку печенья, конфет, одеколон, мыло. Так что надо её поблагодарить.

Е. И. Соколова, А. И. Соколов, Л. С. Соколова

Получаете ли вы деньги по аттестату, который вам наш нач-фин уже давно выслал? Привет всем родным и знакомым. Пока ещё жив и здоров, долго ли так будет, не знаю, конца кампании не видно. Где находятся сестра Зоя и племянницы?

Ну, пока, всего хорошего. Остаюсь любящий вас, всеми мыслями с вами, Ваш сын и брат Арся… Сегодня, 29 сентября, получил открытку».

И связь прервалась почти на три года. Родным это время показалось вечностью: неизвестность приводила в отчаяние, но порой светились искорки надежды: а может, жив? И возносились молитвы ко Господу: «Святый Боже, спаси и защити Арсения»…

И как чудо – несказанная радость: пришло от него письмо от 30 июля 1944 года.

«Здравствуйте, дорогие и милые мои мамуленька и Катя!

После более чем двух с половиной лет неожиданно для вас оказался ещё жив, и в данную минуту невредим. Но здоровье неважное, ибо очень много тяжёлого перенёс, и в заключение – болезнь тифа в тяжёлой форме сильно пошатнула моё сердце, так что оно пошаливает. Как видно, молитвы Ваши, мамуленька, пока спасли меня. И эти молитвы к Богу сейчас мне ещё более нужны. Дай Бог, чтобы все вы были живы и здоровы. Особенно боюсь за Вас, мамулька. Ведь фашисты-немцы были и в Калинине. Где Зоя и племянницы? Много писать не буду, но скажу, что я пережил участь Лёни и Вани Мощанских в войну 1914–1918, но ещё тяжелее. Из плена бежал к своим, но пока моё положение, наверно, немного лучше Володиного.

Впереди передовая. Но что же делать? Только вот здоровье плохое, очень сильное малокровие и след от небольшой ранки. Я уже могу потерять сознание.

Успехи нашей славной Красной Армии заставляют сильно радоваться. Молодцы те, кто гонит этих мучителей, ненавистных нашей Родине. Быть может, и конец войны недалёк.

Где-то вы живёте? Я пишу по старому адресу, хотя не знаю, цел ли дом. Хорошо бы ещё пожить и вернуться домой хотя бы скромным воином. Это было бы великое счастье.

Молитесь обо мне. Ну, всего хорошего. Целую вас много, много тысяч раз. Остаюсь любящий вас до гроба, ваш сын и брат Арсений Соколов. Пока адреса своего не даю, пока не уточнится моё положение».

Удивительно, какое нежное, любящее сердце! После перенесённых страданий не ожесточился, сохранил светлую душу, мечтая «вернуться домой скромным воином».

Трепетно, бережно касаюсь листочков последнего письма от 26.08.1944.

«Здравствуйте, дорогие мои мамуля и Катя!

Пишу вам вторично несколько слов о себе. Очень жаль, что я не сообщил вам, что всё же можно было бы написать ответ по адресу, который я написал на конверте. Но он (адрес) теперь уже отменён. Мой временный адрес теперь – Полевая почта 92761 – ответ я успел бы получить и по старому адресу. Теперь и по этому адресу я едва ли получу ответ. Но всё же если получите письмо, то сразу же черкните мне про свою жизнь хоть несколько слов. Я очень беспокоюсь за всех вас и особенно за мамуленьку.