Не открывая глаз и, видно, не покидая грез, она целовала его и обнимала, как прежде, в те дни, когда мешок забот не висел у обоих на шее. А потом расслабилась, и Шурка пронаблюдал, как выражение заботы исчезает на ее лице, заменяясь сладким глубоким покоем тридевятого царства.

Жена вздохнула и, удерживая его за плечо белой рукой царевны-лебедя, прошептала: «Я тебя люблю». «Я тебя тоже», – дохнул он в горячее разоспанное ухо.

Боль возвращалась в голову. Аж до черноты в глазах. Не помогали ни вода, ни взятая из комода свежая холодная подушка. «Пойти поработать», – решил Бенкендорф и, тихо встав, прошлепал к кабинету. А хорошо бы сейчас в Фаль, хоть на денек. И хочется в рай, да дела не пускают. Его не пускали именно дела. В том числе те, которые он наваливал на других.

Как ни хотелось избежать визита к министру иностранных дел, пришлось идти. Карл Васильевич Нессельроде, благополучно сохранивший свой пост с прошлого царствования, внешне поддерживал с главой III отделения самые любезные отношения. В юности они участвовали в одном посольстве в Париж и с тех пор терпеть друг друга не могли. Но улыбались в ожидании подходящего случая подставить ножку или окончательно спихнуть соперника в волчью яму.

Пока же…

– Дражайший Александр Христофорович! Какая приятная неожиданность! – Нессельроде весь лучился, изображая удовольствие, а сам прикидывал, что привело любимца государя на порог его кабинета. – Чем я обязан чести принимать ваше высокопревосходительство? – лебезил он.

Маленького роста, в круглых очках, министр походил на окуня с выпученными глазками. Колоссальный крючковатый носище делил его физиономию ровно надвое. Чтобы хорошенько видеть собеседника, Нессельроде приходилось поворачиваться к нему одним боком. В случае с долговязым Бенкендорфом еще и задирать голову.

– Меня, как и многих, заботит гибель нашей миссии в Тегеране, – проговорил Александр Христофорович.

Нессельроде заметно скис. Ему совсем не хотелось обсуждать щекотливую тему. Как министр он подгреб все документы под себя. Но шила в мешке не утаить. III отделение обязано быть в курсе, и, хотя у них свои источники, в экстраординарных случаях следует делиться информацией.

– Чего именно вы хотите? – спросил хозяин.

– Для начала ответа. – Бенкендорф буднично пожал плечами. – По возможности вразумительного. Почему сразу после убийства посла и почти всех его сопровождавших персидское правительство первым делом написало не нам, а англичанам?

– Мы не можем отвечать за действия персиян, – развел руками министр. – Или им что-то предписывать. Возможно, они потеряли голову. Потому и кинулись за помощью к английскому послу. Просили совета.

Александр Христофорович хмыкнул.

– Но это неуважение к нам, согласитесь. Британскому послу писал сам шахиншах и два его главных визиря. Мы же получили официальный фирман и кучу устной дипломатической чуши. Помимо вопиющего нарушения международного права – убийства посла – они еще и не умели как следует извиниться.

– Вы ругаете меня за персов? – удивился Нессельроде. – Возможно, англичане посоветовали им действовать именно так. И еще больнее нас обидеть.

Вот это уже похоже на правду. Не только нанести несмываемое оскорбление, но и при попытке соблюсти дипломатический этикет действовать как слон в посудной лавке. Воистину, для них дверь в Европу ведет только через английское посольство. Говорят, британцы и с нами пытались так действовать во времена Петра. Хуже – Екатерины Великой. Мы оказались неожиданно сильны, вырвались из-под опеки. Чем она грозит персиянам – их дело. Они начинали с армией в 60 тысяч, после войны с нами, которую англичане же им и присоветовали, осталось две. Поздравляем.