– Теперь верите?

– Почти. Рост метр восемьдесят семь, вес под сто килограммов. У вас баскетбольный рост и бицепсы боксера, а лицо мыслителя.

– Просто кентавр, – рассмеялся Дронго. – Наша операция тоже попадет в мое личное досье?

– Можете не сомневаться.

– Вы меня успокоили. Приятно сознавать, что где-то фиксируются все мои поездки и расследования. Я рассчитываю, что много лет спустя их издадут отдельной книгой.

– Не издадут, – честно ответила Нащекина, – никогда.

– Жаль. А я так рассчитываю на посмертную славу.

– Можно я задам вам личный вопрос?

– Конечно.

– Почему вы не хотите нормально оформить свои отношения с нами? Устроиться к нам на работу. Вы бывший советский гражданин, у вас есть квартира в Москве, вы известный человек. Думаю, что и с получением гражданства у вас не было бы проблем.

– Возможно. Но я не хочу ничего менять. Более всего на свете я ценю мою свободу. А если я снова вернусь куда-то на работу, мне будет сложно. Мне и так трудно вставать каждое утро в семь часов, но я очень рассчитываю, что рано или поздно мы закончим наше расследование. Можно я тоже задам вам один личный вопрос?

– Только один, – улыбнулась она.

– Вам поручили проработать со мной этот вопрос или это была ваша личная инициатива?

У нее изменилось выражение лица. Она нахмурилась. Затем опять улыбнулась.

– Никогда больше не стану задавать вам таких вопросов. Вы бываете беспощадным.

Он не ответил. Только пожал плечами.

К девяти часам они подошли к массивному зданию российского посольства на Унтер ден Линден. Это был целый комплекс величественных зданий, в которых размещалось еще советское посольство. Их уже ждал первый секретарь посольства Коровин. Это был мужчина среднего роста, с прилизанными волосами, бесцветными глазами и стертыми чертами лица.

Он уже знал, по какому вопросу приехала эта странная парочка. Еще в субботу посольство получило указание из Министерства иностранных дел связаться с руководством полицейского управления Берлина и помочь прибывшим гостям. Разумеется, ни Коровин, ни сам чрезвычайный и полномочный посол не могли решить такой вопрос в субботу вечером. Немцы не работали по выходным дням и изменить это обстоятельство было практически невозможно.

Именно поэтому Дронго и его спутнице пришлось ждать почти до трех часов дня, пока Коровин решал необходимые вопросы, согласовывая разрешения поочередно с руководством полиции города, министерством внутренних дел Германии, министерством иностранных дел. Коровин, при всей его внешней бесцветности, оказался толковым сотрудником, и уже к трем часам дня они получили разрешение приехать в управление криминальной полиции и поговорить с ее руководителем Паулем Герстером.

Управление находилось в западной части города, и им дали машину. Еще через полчаса они уже входили в кабинет комиссара Герстера, который любезно согласился принять их вместе с сотрудником российского посольства герром Коровиным. В кабинете комиссара оказался еще один человек – полный мужчина лет пятидесяти, которого Герстер представил как герра Энгеля из министерства иностранных дел. Дронго обратил внимание, как кивнули друг другу Коровин и Энгель, понимая, что оба лишь числятся дипломатами, а работают совсем по другим ведомствам. При этом каждый знает, где именно работает другой.

– Нам сообщили о вашем желании встретиться с нами, – начал беседу комиссар Герстер. Ему было чуть больше сорока. Это был высокий, уверенный в себе мужчина.

Дронго обратил внимание на его большие руки и широкие ладони. Но он мог лишь догадываться, о чем говорит Герстер, так как не знал немецкого языка.