– Вам больше не разрешают курить внутри, да?

Сара была явно из прессы, сержант это отчетливо видел и оставался враждебно настроенным.

– Не так много мест, где сегодня можно курить, – ответил он. Он явно настроился на короткие ответы.

– Хорошо вас понимаю. Мой оператор тоже не разрешает мне курить в фургоне. Здесь становится хуже, чем у меня дома. – Сара поднесла сигарету к губам. – Будьте добры.

Сержант достал зажигалку из кармана, протянул ей и наблюдал, как Сара сделала глубокую затяжку, впервые за три недели. Он понятия не имел, насколько она соскучилась по сигарете.

– Я полагаю, не стоит спрашивать, из-за чего вы здесь?

Сара рассмеялась, выпуская тонкую струйку дыма.

– Нет, думаю, нет. Мы здесь все заполонили, верно?

– Верно. Репортеры умеют путаться под ногами.

Слова сержанта выдали его неприязнь к прессе, но его тон намекал на то, что возможны исключения. Сара воспользовалась этим.

– Не могу не согласиться, – ответила она, стараясь, чтобы это не выглядело игривым. – Меня зовут Сара, Сара Труман, я из CNN.

Он взял протянутую руку и осторожно ее пожал:

– Приятно познакомиться, Сара из CNN. Я Тревор Генри.

– Взаимно, Тревор. Единственный плюс во времена, когда курильщиков преследуют, в том, что мы можем знакомиться с новыми людьми, верно?

Генри кивнул и улыбнулся, смерив Сару взглядом с головы до ног.

Она не знала, хотел ли он скрыть свой взгляд или сделал так нарочно. Но это было неважно. Выражение его глаз, когда он снова посмотрел ей в лицо, было достаточно красноречиво: ему понравилось увиденное.

– Итак, я должна спросить: вы связаны с делом?

– Конечно. – Отвечая, Генри повел головой в сторону здания. – Кто же не связан.

– И вы, я уверена, не можете об этом говорить.

– Не могу. Жаль, конечно. Не могу представить, с кем еще я поделился бы сведениями под запись. – Разговаривая, он поднес сигарету к губам, которые расплылись в игривой улыбке под взглядом Сары.

Дело движется, подумала Сара.

– А как насчет неофициально? – спросила она. – Что-нибудь не для вещания, но такое, что направит меня по нужному следу, впереди всех?

Генри с минуту смотрел улыбаясь, словно размышляя о последствиях положительного ответа. Они явно не слишком его обеспокоили.

– Хорошо, – наконец ответил он, – задавайте вопрос, а я отвечу, если смогу. Но многого вы не узнаете. А если кто-нибудь спросит, мы никогда не общались.

– Само собой. Итак, кто стрелявший? Ирландец, верно? Я видела его довольно близко, и он не был похож на исламиста.

Генри кивнул:

– Ага, он ирландец.

– Его имя?

– Ни за что. Придется вам подождать с остальными.

– Понятно. Почему он это сделал?

– Не могу сказать, даже если бы хотел. Он ничего нам не говорит, кроме своего имени. До тех пор, пока не поговорит с адвокатом.

– Кто его адвокат?

Сару начинало раздражать, как мало Генри знал, но она хорошо это скрывала.

– Без понятия. Никто еще не приезжал. Кого-то вызвали, но я не знаю кого.

– А Нил Матьюсон? Были высказаны предположения, что целью был не он, а Говард Томпсон. Это правда?

Генри пожал плечами.

– Тогда, может, он показал хоть какие-то признаки сожаления относительно гибели Матьюсона?

– Ни слова об этом не сказал. По крайней мере, не приносил извинений.

Генри посмотрел на часы. Язык его тела говорил Саре о том, что перерыв окончен. Он уронил окурок на землю, растоптал его ногой:

– Время вышло, Сара. Жаль, я не очень помог. Но если вам захочется поговорить подольше, может, за парой стаканчиков, вы знаете, где меня найти. Всего хорошего.

Сара улыбнулась в ответ как человек, заинтригованный предложением. Под маской заинтересованности скрывалось раздражение на Генри, который шел обратно в сторону здания.