Прости и сохрани любовь. А.А. По мотивам Низами «Лейли и Меджнун» (12 век) А.С. Пушкин «Цыгане» «Шахна сказал и обнажил при этом Могучий меч: «Да будет меч ответом!» Пути Меджнуна В храме Каабы. «Велят мне исцелиться от любви. Уж лучше бы сказали не живи.»

Любовь на ветер не похожа, она сиянье лепестка, ах словно солнце, но дороже, поцеловать иль сжечь века. Ты не успеешь помолиться, а день закончен, где венец, на западе его столица, у девы краденный багрец. Любовь клюёт, коварна птица, ты и меня хотела сжечь, восток и новая страница а по лучам змеилась желчь. Кто может молодость уверить, что можно изменить пути, поехать в Мекку, разве ересь, отец надежд не упусти. Напрасно…, мне аллах поверит, и страсть любви благословит, пускай далёк тот юный берег, но доплыву я до ланит. Прости и хижина и вежды песок пустыни накатись, я в них искал всегда надежды, ах если б век тот лёг на кисть. Пусть холст любви не загрунтован, Делакруа поймай тот миг, герой огонь и красный Овен, а музыку напишет Григ. На белых клавишах и чёрных часы, и маятник, и жизнь, века дрожат в зубастых тёрнах за арабески лишь держись.

Отец Меджнуна «Своей тоской от так себя пронзает, что костный мозг наружу вылезает.»

Века планеты повторенья, здесь Низами, и Пушкин весь, и я безвестное творенье, что в двадцать первый вспрыгнул век. Вода живая, вот причина, она семья, от Бога глас, где женщина, а где мужчина…, что б уголёчик не погас. Там тень одна строкой короткой родник, песок, колючий вздох, надежда рифмы в стане кротком на перекрестье их следов. Косуля, птица, чай орлица, в когтях лоскутья принесла, аллаху надо помолиться, найдись родимый шабала. Благая весть не повинится, косуля трётся в путь пора, пока не спала багряница, а ночь покличет: чур – чура. В расщелине нашёл он сына, прости нагая сторона, но нет, пока он не мужчина, прилив, песчаная волна. Луна и море в путь уводит, прибой остудит иль убьёт и кувырком звезда со свода печали посох отберёт. Века плывут, звезду находят, мы все грешны в свои года, стучит судьбы нетленный ходик, чиста лишь юности вода. Любовный пыл и вот забродит, ключом кипит, где берега, кричи, моли, но час твой пробит, здесь злато спит и жемчуга.

Цыгане «Птичка божия не знает ни заботы, ни труда.»

Читать мы любим про Танюшу, о ней поэт слезу пролил, она терзала песней душу, цыганка…, в заговор чернил. А времена качаясь плачут, у нас аврал в двенадцать лет, цыгане требуют удачу, а табор затерял свой след. Земфира дочь святого мира она не ведает забот не знает кровь её кумира, судьба, ну сделай оборот. У прошлого всегда зарница, любовь, звезда поводыря, она листает лица, лица, а в зазеркальи лик царя, он кинул кость…, Алеко дремлет, в нём нет добра, он господин, ему б добраться до эдема, но стоп, вот нож… и он один.

Лейли в красе любви. «Лайли, Лайли соперница луны, Предмет благоговенья всей страны.»

Судьба с утра и в день не спросит, как разгораются сердца, я помню небо, просинь, сосны и ясный взгляд из под венца, сплелись ромашки стебель к стеблю и влас – сияющий прибой, что ветерок смеясь колеблет, и зайчик пляшет над губой. Она одна, но я робею, та буква, не любовь а мгла, и точки брызнув на аллею глядят в пустые зеркала. Гордец , не можешь смерть намерить, туда, где падает звезда, где перевозчик Лета мерит, дай рубль и в дальние года.

В садах лазурные восходы, в них девы глазки шалуны, а в волосах златые хорды и щечки вечные лгуны. Она мечтательна и томна, всегда у глаз на поводке, цыганок грозы вероломны, но вот свобода в их руке Она невольница законов, отец всегда её судья, кому невесту эту в жёны решает Шахна и семья. Поэзия все мысли предрешила, тут муза, музыка, слова, любовь бурлит на дне кувшина, а там судьба, -людей молва.