Пообедав, Оби принялся вводить меры решительной экономии в квартире. Новый бой, Себастьян, смотрел на него и, наверное, думал, что́ это нашло на хозяина? Обед Оби начал с того, что пожаловался на слишком большое количество мяса в супе.

– Знаешь, я не миллионер, – сказал он.

«Клара, когда сама варит суп, берет в два раза больше мяса», – подумал Себастьян.

– И впредь я буду выдавать тебе деньги на рынок только раз в неделю.

Каждый выключатель в квартире работал на две лампочки. Оби принялся их выкручивать. Теперь правилом стало: один выключатель – одна лампочка. Он часто удивлялся, зачем в ванной и в туалете по две лампочки. Типичное планирование правительства. На бетонной лестнице в парадном вообще не было света, и люди часто сталкивались или поскальзывались на ступенях. А в туалете, где никому неохота разглядывать, чем он там занимается, две лампочки.

Управившись с лампочками, Оби опять обратился к Себастьяну:

– Нагреватель воды больше не включаем. Я хочу принимать холодный душ. Холодильник выключать в семь часов вечера и включать в полдень. Понял?

– Да, сэр. А мясо не запортится?

– Не нужно покупать много зараз.

– Да, сэр.

– Купи сегодня немного. Когда доедим, купишь опять немного.

– Да, сэр. Только вы говорили ходить за рынок раз на неделю.

– Ничего подобного я не говорил. Я сказал, что буду давать тебе деньги раз в неделю.

До Себастьяна наконец дошло.

– То же самое. Вы не дашь мне деньги два раза. Вы дашь мне сейчас один раз.

Оби понимал, что абстрактными рассуждениями многого он не добьется.

Вечером у него состоялся серьезный разговор с Кларой. Оби не хотел рассказывать ей о превышении кредитного лимита, но, едва увидев его, она спросила, что случилось. Он попытался отговориться какими-то пустяками, однако ничего заранее не обдумал, и получилось неубедительно. Клара выуживала из него информацию своеобразным методом: она не спорила, а замолкала. А поскольку, когда они бывали вместе, три четверти времени говорила она, молчание скоро становилось непереносимым. В таких случаях Оби обычно спрашивал ее, что случилось, и это, как правило, служило ей прелюдией к тому, чтобы делать все, что душе угодно.

– Почему ты мне не сказал? – удивилась Клара, когда он изложил ей историю с банком.

– Не было необходимости. Я выплачу кредит в рассрочку за пять месяцев.

– Дело не в этом. Ты просто не считаешь нужным рассказывать мне о своих трудностях.

– Никакая это не трудность. Я бы и не рассказал, если бы ты не надавила.

– Ясно.

Клара пересекла комнату, подняла лежавший на полу женский журнал и стала читать. Через несколько минут Оби с деланой легкостью заметил:

– Невежливо читать, когда у тебя гости.

– Тебе следовало бы знать, что я плохо воспитана.

Любой намек на семью Клары был сопряжен с большим риском и часто приводил к слезам. Вот и теперь глаза у нее увлажнились.

– Клара, – сказал Оби, обнимая ее. Она напряглась как струна. – Клара.

Она не ответила, продолжая машинально перелистывать страницы журнала.

– Я не понимаю, почему ты хочешь поссориться.

Ни звука.

– Наверно, я лучше пойду.

– Наверно.

– Клара, прости.

– За что? Оставь меня, оджаре. – И она оттолкнула его руку.

Оби посидел еще несколько минут, уставившись в пол, а потом резко вскочил.

– Ладно.

Клара осталась сидеть, переворачивая страницы.

– Пока.

– До свидания.

Вернувшись домой, он велел Себастьяну не готовить ужин.

– Я уже сейчас делаю.

– Значит, остановись! – крикнул Оби и прошел в спальню.

Какое-то время он стоял, глядя на фотографию Клары на туалетном столике, затем положил ее лицом вниз и принялся раздеваться. Натянул через голову накидку и вернулся в гостиную за какой-нибудь книгой. Поводил взглядом по полкам, так и не решив, что бы почитать. Наконец остановился на «Сборнике стихотворений» А. Э. Хаусмана. Оби снял книгу с полки и вернулся в спальню. Взяв фотографию Клары, он снова поставил ее на место и лег на кровать.