Если бы Прогрессивный союз Умуофии предоставил ему четыре месяца отсрочки, все могло сложиться иначе. Но это уже старая история. Оби помирился с Союзом. Было совершенно ясно, что они не желали ему дурного. А если бы даже и желали, то ведь гнев сородича на сородича, как сказал президент во время примирения, проникает в плоть, но не в кость. Разве не так? Союз очень просил его согласиться на отсрочку в четыре месяца, начиная с сегодняшнего дня, но он отказался, солгав, будто обстоятельства удачно изменились.

А если рассуждать объективно – как если бы речь шла о ком-то другом, не о нем, – разве можно пенять бедным людям за то, что они осудили высокопоставленного чиновника, который, как им показалось, не захотел выплачивать двадцать фунтов в месяц? Они наложили на себя немилосердную дань, собрав восемьсот фунтов, чтобы отправить его в Англию. Некоторые зарабатывали не больше пяти фунтов в месяц. А он получал почти пятьдесят. У них есть жены и дети, которые учатся в школе. У него нет.

После уплаты двадцати фунтов у Оби оставалось тридцать. А очень скоро появится прибавка, она одна будет, как заработная плата у многих. Оби признавал: у этих людей есть своя правда. Но они не знали того, что потрудиться в поте лица, в слезах, дабы их сородич вошел в блистательную элиту, недостаточно. Они должны еще удержать его там. Да, они сделали его членом закрытого клуба, где приветствуют друг друга вопросом: «Вы довольны своей машиной?» Неужто они ожидали, что он станет отвечать: «Простите, но я не езжу на машине. Понимаете, не смог уплатить страховой взнос»? Ведь это означало выкинуть немыслимый фортель. Почти как если бы дух с маской на лице в общине ибо сказал на приветствие посвященных: «Прости, приятель, но я не понимаю твоего странного языка. Я всего лишь человеческое существо, которое надело маску». Нет, это просто невозможно.

Народ ибо с его высокими представлениями о порядочности создал поговорку о том, что нельзя просить человека со слоновой болезнью мошонки заболеть еще и оспой, когда тысячи других не знают и мелких недугов. Несомненно, нельзя. Однако случается. Такой есть мир, – как говорят.

Договорившись в банке о превышении кредитного лимита до пятидесяти фунтов и забежав в страховую компанию, чтобы сразу же их отдать, Оби вернулся на работу, где обнаружил ноябрьский счет за электричество. Распечатав его, он едва не закричал. Пять фунтов семь шиллингов и три пенса.

– Что-нибудь случилось? – спросила мисс Томлинсон.

– А? Нет, ничего. – Он взял себя в руки. – Просто мой счет за электричество.

– И сколько вы расходуете в месяц?

– Этот на пять фунтов семь и три.

– Здешние тарифы на электричество – чистый грабеж. В Англии вы бы заплатили меньше за целый квартал.

Но Оби было не до сравнений. Неожиданный удар после получения письма из страховой компании заставил его осознать реальную финансовую ситуацию. Он прикинул перспективу на ближайшие несколько месяцев и нашел ее весьма тревожной. В конце месяца ему предстоит продлевать водительские права. На год даже не обсуждалось, но продление только на квартал обойдется в четыре фунта. Потом колеса. Может, он и протянет еще месячишко, но, вообще-то, они уже мягкие, как тюбик зубной пасты. Все считали странным, что первые колеса не продержались два или хотя бы полтора года. О покупке новых шин за тридцать фунтов и думать нечего. Значит, придется вулканизировать те, что есть, по одной, начиная с запаски в багажнике. Это снизит стоимость наполовину. Они продержатся не более полугода, так сказала мисс Томлинсон. Полгода – достаточный срок, чтобы ситуация немного выправилась. Никто не обращался к нему в связи с налогами на доход. Это еще впереди, но не в ближайшие два месяца.