– Но есть же ещё причина? – спросила я, наблюдая за папиным лицом.

Он расплылся в коварной улыбке.

– Конечно. Они были удобной подушкой для нас. Мы боялись брать полное управление за весь бизнес, но теперь его востребованность на рынке возросла и прибыль тоже, поэтому мы осилим бизнес сами. Нам не нужны больше они. Нам не нужна больше страховка.

– А эти засранцы не понимают, что они могут подставить и себя и вас.

– Нет, видимо нет.

– Недоумки…

– Да, и теперь нас ждёт засада. Эти Дирижёвы по словам моего шпиона: Расположат снайперов в радиусе нескольких километров. Если я смогу просто скрыть эту занозу, то всё будет отлично, если же нет – придётся вскрывать напрочь.

– Это то, что ты собираешься делать? – с неким недоверием спросила я, видя, что он не договаривает.

Папа облизнул губы и прищурился, вглядываясь в горизонт. Я чувствовала его очень слабое доверие и какие-то смешанные чувства из-за столь долгого диалога со мной. Сейчас он похоже напомнил себе о том, что я его дочь, и мне можно доверять. Поэтому он сказал:

– Я сбираюсь перебить их всех.

– Всех? – шокировано переспросила я.

Меня больше пугал не масштаб, который между прочим был огромен, а папина слишком сильная уверенность и легкомысленность.

"похоже он сошёл с ума"

– Да, я не оставлю ни одного Дирижёва.

– А как же дети? – хмуро произнесла я.

– У них нет детей, только ученики и приемники. – ухмыльнулся он.

– Убивать всё семейство, для того чтобы нажить себе еще больше врагов… Класс. – издевательски подметила я.

– В том и дело, что я истреблю их всех, чтобы даже не кому было потом мстить. – ответил папа.

– Можно было поступить более гуманно!

– Когда ты займёшь моё место, я посмотрю на то как ты будешь гуманно решать проблемы такого масштаба.

– Эта проблема не такая уж и масштабная. – настаивала я.

– Пусть будет по твоему. – ответил он, но я знала, что будет совершенно не по моему.

– И кто в этом задействован? – решила перевести тему я и, хмурясь, взглянула в окно.

Мы выехали из города и проносились теперь по трассе на скорости двести км/ч.

– Отец Дэниела, отец Мэри, Чарльз, Старк, Стас.

Папа назвал их, но я знала, что есть кто-то ещё.

– Ты можешь называть их своими именами, при мне.

– Для чего? Тебе же и так понятно. – он помолчал. – Уже придумала, на какое имя поменяешь своё?

– Нет. – я опустила глаза, но знала, что папа напрягся. – Мне же тогда придётся менять школу и город?

– Город вряд ли, а вот школу да. Как у тебя вообще со школой? Тише воды, ниже травы?

Я не сдержала свой смех. Папа наверное подумал, что у меня истерика.

– А ты не просматриваешь все эти тысячные сообщения от Нины Викторовны?

– Это вообще кто?

Теперь мы с ним оба засмеялись. Он редко улыбается, но у него прекрасная улыбка: ровные зубы, и пропорциональные уголки губ. Но он еще реже смеётся, потому что его лоб превращается в гармошку. Это мне перешло от него, как и многие другие мои пафосные привычки.

Пошёл снег, мелкий снег, он ложился и сразу таял, оставляя после себя маленькие капельки. Со снегом у меня много тёплых и приятных воспоминаний, и я о них говорю всегда с удовольствием. Хотелось вспомнить сейчас какой-нибудь забавный казус, но обстановка была слишком напряжённая. Мы подъехали.

Офис находился в нескольких минутах езды от города, в хвойной, высокой роще. Это было стильное, стеклянное, трёхэтажное здание с солнечными батареями на крыше и небольшим бассейном рядом. Тут всегда пахло йодом и мёдом, а после дождя от земли исходил лёгкий, но приятный запах кедровых шишек и спирта. Окна отражали слабые, осенние лучи уходящего солнца, а вода в бассейне превращалась в плавную гармонь от ветра. Этот ветер поднёс к моим ногам несколько еловых иголочек, будто с просьбой поиграть с ним. Когда я была маленькой, я всегда убегала в эту рощу, играя с ветром в догонялки, но всегда проигрывала, из-за чего потом сильно расстраивалась.