По его словам, из-за внезапного наплыва странных авиапассажиров, направляющихся в Триполи, египтяне занервничали. Холл для транзитных пассажиров в каирском аэропорту переполнен гнусного вида молодыми людьми в темных очках. В руках у них длинные спортивные сумки из гортекса с застежками фирмы «Харлей-Дэвидсон», а на шее – медальоны с выгравированными идентификационными номерами «солдат удачи». От этих парней просто несет мертвечиной. Они расплачиваются швейцарскими франками, и у многих есть ливанские паспорта. Складывается откровенно гнилая ситуация.

– Это ненадолго, – заверил меня Скиннер. – Все дело воняет, как тухлая селедка. Как только Каддафи увидит этих головорезов с куриными мозгами, которые говорят, что готовы погибнуть за него, он посадит их в тюрьму или по крайней мере попытается это сделать – и вот тогда начнутся настоящие неприятности. Большинство этих людей – криминальные подонки; их не нанимают на работу даже в Южной Африке.

По его расчетам, все закончится недель через шесть, и имя Каддафи исчезнет из газетных заголовков.

– Он дилетант, – сказал Скиннер. – Все претензии политиков сводятся к тому, что он слишком много говорит. Болтовня сейчас – худший проступок в напряженной арабской политике. Каддафи не вызывал тревоги, пока втихую занимался терроризмом, но когда он начал говорить об этом каждый вечер на международном телевидении, все занервничали. Теперь его называют психом. И на него наденут смирительную рубашку, так или иначе.

Я повесил трубку и вернулся к работе. Скиннер слишком глуп, чтобы его вылечить, и достаточно умен, чтобы о нем беспокоиться, а его работа меня не интересовала.

Хотя сегодня в Триполи спокойно, скандал скоро наберет обороты. Даже маньякам надо время для подзарядки, но случается редкий каприз природы, когда все они уходят на длительные каникулы одновременно. Так что любой, кто потратил хоть сколько-то времени на изучение истории войн, скажет, что внезапный покой, наступивший без видимых причин, говорит о том, что надо сконцентрироваться и собрать силы. Очень скоро произойдут ужасные и отвратительные события.

Суперигра в Чикаго была намечена на вечер воскресенья. В тот день стояла неприятная пасмурная погода. Вначале шел снег, потом все затянуло холодным туманом, а когда стемнело, с озера подул ледяной ветер. Сочетание холода и ветра было особенно отвратительным, но местные жители не обращали на погоду внимания: они рвали на себе майки, поливали пивом женщин и, словно гиены, дико бегали по улицам, предвкушая еще одну великую победу.

К тому дню у меня накопилось много разнообразных проблем. И все они, так или иначе, были связаны с азартными играми. Суть дела заключалась в том, что, проснувшись утром в воскресенье, я с беспокойством вспомнил о тотализаторе, где поставил на победу «Новой Англии» с перевесом в 13 очков. И это начинало меня тревожить. Ставки я делал, последовав совету преподобного Десмонда Туту, англиканского епископа и лауреата Нобелевской премии мира из Южной Африки, который в пятницу произнес речь в Чикаго.

Епископ Туту говорит с акцентом или, может быть, неверно ставит ударения. Он посоветовал мне, по крайней мере так я его понял, держаться подальше от «Медведей», что раздражало мой основной инстинкт игрока и шло вразрез со всеми моими расчетами. До встречи с Десмондом я ставил на «Медведей» и не беспокоился об очках…

Казалось очевидным, что «Медведи» запишут еще одну победу на свой счет, а моя затея станет предметом для шуток. В этом сезоне они выиграли все основные игры в НФЛ, а их единственный проигрыш был, скорее, результатом беспечности или пресыщения успехом, а не признаком слабости. Инстинкт подсказывал мне, что надо ставить на победу «Медведей» с перевесом в 20 очков. А потом можно даже не смотреть игру.