Но это было давно; с тех пор мы все стали старше и умнее – даже Шугар Рэй Леонард. В Монреале он проиграл Дюрану, но годом позже взял реванш в Новом Орлеане.

На этот раз в Монреаль меня привели несколько причин. Моей основной темой по-прежнему было насилие, но теперь речь шла о Рональде Рейгане и Михаиле Горбачеве и об угрозе ядерной войны между Соединенными Штатами и Россией, серьезно беспокоившей канадцев. И еще они хотели знать, станет ли Ричард Никсон в 1988 году президентом.

Терренс – яркий и энергичный человек, но на нем лежит проклятие темной и извращенной любознательности, которая свойственна чересчур многим канадцам. С моей последней поездки через северную границу прошло достаточно времени, и я успел подзабыть об этой характерной особенности, но мне достаточно было пару минут пообщаться с Терренсом, чтобы освежить ее в памяти.

По дороге из аэропорта я упомянул, что взял отпуск в ночном клубе О’Фаррела, где состою ночным менеджером. Это возбудило интерес Терренса больше, чем все, что я говорил до тех пор, и он настоял на посещении самого крупного в Монреале «театра для взрослых», чтобы сравнить стили. Как любой ответственный администратор, я согласился туда сходить, чтобы посмотреть на конкурентов.

Клуб «Суперсекс» находится в доме 696 на Сент-Кэтрин-стрит, рядом с баром, где Конрад кружился в сумасшедшем танце, когда я прошлый раз был в Монреале. По словам моих коллег, менеджеров клуба «Суперсекс», у них в клубе было восемьдесят танцовщиц, но той поздней ночью в четверг на сцене работали только двадцать.

В толпе, состоявшей из проституток и их дружков – дико выглядевших канаков с толстыми золотыми цепями на черных байкерских майках с оторванными рукавами, было что-то раздражающее. Все они отличались бессмысленным и тревожным взглядом, характерным для животных, которые чувствуют, что пришла беда, но не могут понять откуда.

Что-то раздражающее было и в танцовщицах, что-то настолько не соответствующее, что я почувствовал необходимость обсудить эту тему с аборигеном, просто чтобы удостовериться, что дело не в моем незнании удивительных канадских традиций.

– У меня истерика от переутомления, – спросил я, – или у этой женщины действительно волосатые ноги?

– Нуу… Эээ… Даа… – Терренс говорил без своей обычной категоричности.

Через некоторое время другая женщина подошла к нашему столу и предложила потанцевать – жиденькая монреальская версия стриптиза перед клиентом. Терренс вежливо отказался. Когда женщина отошла на безопасное расстояние, я наклонился к Терренсу и прошептал:

– О боги! Еще одна женщина с волосатыми ногами…

– Нет, ты ошибся… сними темные очки, – сказал он.

– Не надо врать мне, Терренс, – сказал я. – У этой женщины действительно волосатые ноги. Я не зря давно работаю в этом бизнесе: у меня на такие вещи глаз, как у снежного ястреба. Неужели у всех женщин в Квебеке волосатые ноги?

Он сделал вид, что не услышал вопроса. Я принял это за ответ. Было три часа ночи – последний танец – и по своему профессиональному опыту я знал, что в это время девушки в раздевалке укладывают вещи, мечтая поскорее добраться до дома, и ни одна из них не захочет обсуждать вопросы гигиены.

Монреаль – странный город. Около четырехсот лет назад он был основан на обледенелом острове посреди реки Святого Лаврентия. Первыми поселенцами были беглые французы, которые думали, что нашли Новый Мир и скоро будут владеть им.

Их надежды не осуществились – по крайней мере пока, если верить рокерам, вещающим от имени Свободной партии за независимость Квебека, банды, которая вызывает у нас ассоциации с ИРА, пуэрториканскими националистами и призраком Чан Кайши. Квебекские сепаратисты утверждают, что скоро их мечта исполнится – колесо истории все еще вращается, а война еще не окончена.