– Люди как будто используют вашу сумку вместо помойки…

– Главное, некоторые не забывают, что туда надо бросать еще и деньги.

– Куда пойдем?

Мы вышли на улицу и остановились, смотря каждый в свою сторону.

Я очень любил Тверскую улицу. Все свои первые свидания, я старался водить девушек сюда. Большинство возмущенно говорили:

– Опять на Красную площадь?! Давай не пойдем, пожа-алуйста…

Но я любил центр не из-за Красной площади. Я долго не мог найти ответ, пока не принял участия в одном писательском конкурсе. Каждый участник должен был написать про свой город, и что он в нем любит. Я сразу же стал расписывать Тверскую, памятник Пушкина и все закоулочки. И именно тогда ко мне пришло осознание.

В центре очень много баров. Их было настолько много, что постоянно сидеть в одном просто не хотелось. Каждый из них манил тебя, и тебе хотелось посетить каждый. Уверен, что мы не посетили и половины, однако продолжать пытаться это не мешало.

Гуляя с разными компаниями, я каждый раз был своеобразным проводником. Не нравится этот бар? Сейчас приведу вас в другой. Я знал короткий дороги, переулки, где сегодня много народу, а где сейчас не пустят. Удивительно полезное знание, без которого, конечно, спокойно можно было прожить, однако я даже гордился этой своей «эрудированностью».

Решено было пойти в бар, у которого даже названия не было. Точнее было, но таких названий по всей Москве вы могли встретить около тысячи. Кажется, он назывался «500 видов пива» или что-то подобное. Самое забавное, что, посещая этот бар каждый раз, мы пытались пересчитать все напитки. Однако уже на двадцатом напитке становилось понятно, что тут даже до сотни не дотягивает. Много позже мы, а возможно и я один, спросили бармена:

– Почему бар называется «500 видов пива», если их тут не 500?

Оказалось, что видов было действительно 500, если не больше. Просто разное пиво привозили в разное время. И ты физически не мог застать сразу всё. Было в этом что-то обидное. Зачем же тогда называть так бар, если ты все равно не сможешь проверить?

Но нас это не сильно волновало. Не настолько, чтобы не прийти туда в жаркий летний день без десяти шесть. Мы с Лукой взяли светлое пиво за 200, а Аня взяла вишневое за 250.

– Вот и вся зарплата. – грустно улыбнулся Лука, отпивая из своего стакана.

Я поглядел на единственную парочку, сидящую в баре, кроме нас. У них на столе было две тарелки сухарей. В меню напротив крошечных сухариков, которыми вы и птицу не накормите, стояла внушающая трепет цифра 150.

– Как сегодня день прошел? Все гладко?

– Да, как обычно. Аня на одной остановке даже упала.

– Поезд очень резко затормозил!

Аня отложила телефон и принялась рассказывать почему таких машинистов нельзя набирать. Я слушал внимательно или по крайней мере делал вид, что слушаю. Я забыл свое давно данное обещание не ходить в бар в компании одного Луки и Ани. Несмотря на то, что ребята они были отличные, устать от них я уже успел.

Лука всегда переводил стрелки на себя. Если ты начнешь что-то рассказывать, то у тебя просто не получится закончить предложение, чтобы Лука не прицепился к какому-нибудь слову и не перетянул все внимания на себя.

– Там было в таком французском стиле…

– Блин, короче, я вспомнил, как мы однажды исполняли какую-то французскую песню, совершенно не зная слов!

Единственной, кому Лука разрешал перебивать себя, была Аня. Она не слишком часто этим пользовалась. Скорее деликатно дожидалась окончания фразы, чтобы начать свой бесконечно долгий рассказ. Понять, что Аня сейчас начнет что-то говорить было очень просто – она начинала смотреть на тебя и кивать. Малознакомым с Аней могло показаться, что она просто очень внимательно начинала тебя слушать, соглашаясь с каждым твоим словом, но на деле эти кивки означали только одно: «Хватит уже говорить. Теперь моя очередь».