– Это Александр Евгеньевич так говорит?

– Ага. Кто же ещё так скажет.

Вот тебе и освобождение от условностей! После кофе, сливок, газировки и аспирина потянуло на сон.

– Олеся, можно я вздремну?

– Конечно. Сегодня воскресенье. Работать начнём с обеда. Алла Петровна вообще не придёт.

Воскресенье! Ничего себе. Я зашёл в «Байкальские зори» в среду. Очнулся в «Дружбе» на четвёртый день. Документы и бумаги у Толи Щитикова. Как теперь являться к тёте? С какими глазами? Или, действительно, освободиться от условностей и плюнуть на эту неделю? Можно считать, что в «Байкальские зори» роман сдан, публиковать будут. Ладно, разберёмся и с «Комсомольцем Байкала». Но как я буду читать главы на радио? С таким голосом и какой-то мёртвой лягушкой в желудке?

Медленно, но уверенно, как и всегда, я начал убивать себя железной логикой, но тут вмешался голос Баржанского: «К черту условности! Срочно меняй сознание и угол зрения! Подумай о том, что любой из нас в любой момент может умереть, исчезнуть! Разве так важны твои маленькие радости, которые ты возвёл в преступления? К чёрту!»

Тогда к чёрту и самого Баржанского…

Олеся неслышно вышла, солнечный луч коснулся моей головы, и я поплыл в блаженный сон, всё еще ощущая разъятые части своего тела по отдельности, которые никак не хотели снова соединяться. Пусть мне приснится пьеса, о которой говорил дядя Саша…

Он пришёл за мной в обед.

– Делаю вывод: пить ты совершенно не умеешь. Это – раз. В тебе, как и во всех нас, но в тебе больше – нет никакой культуры. Да её и быть не может. Это – два. – Говорил мне на утро следующего дня Баржанский. – Дальше: в «Байкальские зори» – ни ногой. Белла Иосифовна ошиблась, сказав тебе, «ни грамма». Так бывает, но не в этой стране. Ни ногой – лучше. Это – три… Материалы у тебя так и так возьмут. Байкальский регион – твоя родина. Тут всюду сидят неучи и бездари. Так должно быть. И не надо протестовать или ругаться по этому поводу. Так получилось…

– Читали?

– Посмотрел. Как же, обязан посмотреть… Написал ты ерунду. Просто много материалов для газеты. Но это уже – гонорар. И, как говорит Белла Иосифовна, социальный статус. Тебе с твоей отметкой в органах, этот статус ох, как нужен! Дальше – надо делать из материала серьёзную литературную рукопись. «Зори» пусть печатают. От них не убудет, да и деньги нужны.

– Но хоть что-то получилось, дядя Саша?

– Есть моменты. Но только моменты. Остальное – литературщина. Байкальский регион – это много национальностей. А у тебя их нет. Какие-то неясные, мутные людишки. Не люди! Колька Орлов – что за образ? Разве так изображают трагедию маленького человека? Тебя могут погубить невежество, но спасти – только честность.

Он ходил по своему кабинету и неторопливо рассуждал, посадив меня в кресло напротив.

– Один момент у тебя смачный! – Он засмеялся и закончил, – Воспоминания о бурятке, которая мужа искала в начале войны. Там – честность. Название таких кусков правильное – «Необходимое отступление». Из этого куска может получиться замечательная пьеса. Ты хоть знаешь что такое пьеса? Если вдуматься, то у тебя материала на несколько пьес.

– Даже не думал, дядя Саша.

– Конечно, не думал. Ты же носишься всюду, знакомишься с кем попало, работаешь с кем попало. Всюду у тебя – с кем попало. Но это даже хорошо. У нас, городских, такого материала вообще нет. Мы даже мечтать не можем о таком материале. А у тебя он повсюду разбросан. Разбросан, но не написан и обработан. Куча болванок, из которых надо вырезать что-то или кого-то. Столько материала! – Он энергично тряхнул головой, рубя рукой воздух, при этом его седеющая шевелюра взметнулась и осела.