Если итальянских грузовиков не так много, подумал Ландрулли, то с разноцветными крестами будет всего два-три, не больше. Однако он насчитал их не меньше дюжины. Такие кресты попадались даже на машинах с исламским полумесяцем и на грузовиках из Восточной Европы. Ландрулли обратил внимание на украинский грузовик с ярко-зеленым крестом. Судя по всему, у дальнобойщиков они были в моде. Полицейский вытащил из кармана брюк купленную накануне в супермаркете записную книжку, снял с нее целлофановую пленку и стал записывать номера машин с цветными крестами. Потом он зарисовал некоторые из них и обозначил примерные размеры.

Некоторые шоферы, опершись на руль, посматривали на полицейского не совсем дружелюбно. Ландрулли ответил им таким же насупленным взглядом. И он, и водители хорошо знали, что по этим асфальтовым артериям путешествуют самые разные проявления Добра и Зла, и что на борту грузового автомобиля можно найти не только товары в картонных коробках…

Полицейский записал дату, время и поспешил в бар, где устроился возле небольшой компании итальянских дальнобойщиков, которые зашли выпить кофе перед дальней дорогой.

Стуки открыл глаза. Во сне к нему приходила маленькая мертвая китаянка, в то время как агент Ландрулли блуждал на автозаправке в окрестностях Саленто. Инспектор повернул голову и увидел на тумбочке букет цветов. Он проспал больше двух часов, точнее два с половиной. Меньше чем через полчаса начнут разносить еду: бульон, вареную морковь и сыр страккино, так было написано в меню.

До того как Стуки заснул, у него состоялся разговор с лечащим врачом, который поклялся инспектору своими детьми, что завтра его обязательно выпишут. Потом, вспомнив, что завтра суббота, доктор поправился: в понедельник, после утреннего обхода.

– Вы поклялись своими детьми! – запротестовал Стуки.

– Вообще-то, они пока только в проекте. Мне не хватает второй половины хромосомного набора, и я еще не определился с выбором.

– Вы лжец, доктор!

– А чего вы от меня хотите? Чтобы я отправил вас домой делать самому себе перевязки? Все равно две-три недели больничного у вас в кармане.

…Стуки посмотрел на цветы. Маленький подсолнух, две желтые розы, остальные белые. Стуки терялся в догадках, от кого он мог получить такой букет. Может быть, Микела, жена Скарпы, заходила его навестить, пока он спал?

В палату заглянул мускулистый медбрат.

– Все в порядке?

– Вы видели, кто принес эти цветы.

– Одна синьора.

– Она назвала свое имя?

– Нет, но она сказала, что вернется.

Сидя за столиком в углу палаты, инспектор Стуки созерцал поднос с ужином. Он попытался добродушно улыбнуться скромному страккино, завернутому в невзрачную белую обертку. Стуки деликатно помешал бульон, прозрачный как вода на Мальдивах. Макаронные звездочки поднимались со дна тарелки и по движению ложки пускались в пляс, а потом, весело кружась, вновь опускались на дно. Кто знает, подумал Стуки, приходила ли когда-нибудь в голову физикам мысль изучить динамику макарон в бульоне?

– Ты читаешь свое будущее в супе? Это искусство почти утеряно, – услышал он знакомый голос над своей головой.

Стуки вздрогнул. Она стояла прямо перед ним. Роскошные волосы, как всегда, собраны в хвост. Вложена в свое черное платье, словно жемчужное ожерелье в бархатный футляр. Натуральный жемчуг, разумеется. Стуки смотрел на нее, блаженно улыбаясь. Ему вдруг подумалось, что он любил ее, как любят маленький остров: принимая его за целый мир, поддаваясь иллюзии, что раз его можно пересечь из конца в конец пешком, то легко понять его весь целиком, любое душевное состояние и каждое желание.