Работа засосала – в хорошем смысле. Она просыпалась с желанием, засыпала с мыслями, как

улучшить презентацию, что ещё можно предложить.

Проекты, идеи, мозговые штурмы, кофе с коллегами и спонтанные ночные правки – всё это стало

её новой реальностью. И впервые за долгое время она чувствовала себя не дополнением к чьей-то

жизни, а кем-то самостоятельным. Полезной. Нужной.

Не просто “женой по договору”. А собой.

Пока снимала пальто, телефон завибрировал.

Антон Громов:

–Ты сегодня была потрясающей. Было бы глупо это не сказать. Завтра я хотел бы пригласить тебя на

кофе.

–Спасибо. Я подумаю. Спокойной ночи Антон.

Никита вошёл в коридор.

Услышал с кем она разговаривала.

Замер.

– Он звонит тебе?

– Да.

– Да? И это всё?

– Это просто звонок.

– Ты собираешься идти на кофе с ним ?

Дарья спокойно сняла туфли.

– Я ещё не решила.

– А я решил. Ты не пойдёшь.

– Прости, Никита, но ты не мой надсмотрщик.

– Я – твой муж.

Она обернулась.

– Только по паспорту.

Кулак сжался сам собой. Резкое движение – и глухой удар в стену. Штукатурка осыпалась тонкой

пылью, словно нервы, обнажившиеся до кости.

Он не стал слушать дальше. Не дал ей шанса ни объяснить, ни передумать.

Резко распахнул дверь, и хлопок отозвался в доме глухим эхом.

А потом – тишина.

Та, в которой она осталась одна. И в которой он наконец осознал: от себя не уйдёшь, даже если

хлопнешь дверью.

***

Ужин у родителей Никиты был запланирован давно.Они подъехали к дому родителей Никиты под

самый закат – небо окрасилось в мягкое золото, но внутри Дарьи всё было натянуто, как струна.

Фасад особняка сиял чистотой и аккуратностью, каждая деталь говорила о статусе, каждое окно —

об идеальном порядке.

доме пахло дорогим парфюмом и запечённым мясом. В столовой горели свечи – уместно, красиво, но слишком формально.

Отец Никиты сидел во главе стола, кивнул приветственно, не отвлекаясь от экрана телефона.

Дарья опустилась на своё место, с трудом выдавив улыбку. Скатерть белоснежная, приборы

разложены до миллиметра. Здесь всё было правильно. Слишком правильно.

Никита налил ей воды, его ладонь скользнула по её пальцам – коротко, незаметно, но в этом было

больше поддержки, чем в сотне слов.

А за этим столом – напряжённые паузы, вежливые фразы, взгляды через плечо.

Дарья вдруг поняла: не все семьи греют. Некоторые умеют только держать фасад.

Мать Никиты была холодно вежлива.

Отец – внимателен к Дарье, как к будущему активу.

– Как твоя работа? – спросил он.

– Прекрасно, спасибо.

– Молодец. Мы рады, что ты не сидишь на месте, – добавила мать. – Но не забывай, что жена

Левицкого – это тоже… работа.

Дарья сжала губы.

Никита опустил глаза.

И вдруг телефон Дарьи снова загорелся.

Сообщение.

Опять – от Антона.

Никита увидел.

Не прочитал – но этого хватило.

– Извините, – бросил он, вставая из-за стола. – Нам нужно поговорить. Прямо сейчас.

Родители удивились.

Дарья встала.

Следом – в холл.

– Ты издеваешься? – прошипел он. – Он пишет тебе в девять вечера. Это уже не про работу.

– Не кричи на меня.

– Я кричу потому что не хочу, чтобы ты улыбалась другому, флиртовала с ним, переписывалась.

– Тогда улыбайся сам, пиши, звони мне когда я на работе.

Тишина.

Где-то за дверью – родители.

– Скажи честно, Никита…

Ты боишься, что он меня полюбит…

или что я – его?

Он молчал.

– Ты всё теряешь из-за страха.

Я – рядом. Но если ты и дальше будешь жить как будто один, я перестану быть твоей. Даже

формально.

В ту ночь они уехали в разной тишине. Она – с осознанием своей силы. Он – с ощущением, что

впервые в жизни может потерять самое важное.

Дом был тёмным.

Дарья ушла в свою комнату, не закрыв дверь.

Никита – остался внизу.