Ворон спешился, взял под уздцы коня и постучал в окованные железом ворота.

Открыл ему невысокий, крепко сбитый старик в отороченной мехом шапке, с крючковатым носом. Его маленькие глаза были колючими и смотрели с подозрением. Но, тем не менее, голос у него был приятный и даже мягкий и добрый:

– Приветствую, путник! Кто ты и откуда?

– Мое имя Ворон, – проговорил мар. – Я к вам от ярла по делу.

Старик нахмурился, но, тем не менее, ответил:

– Не серчай, я скажу о тебе хозяину.

– Изволь.

Пока слуга ходил за господином, Ворон огляделся. Пустынно здесь было. Одиноко. Холодно. С моря дул пронизывающий ветер. Ели и сосны угрюмо шумели, покачивая разлапистыми ветвями, густо покрытыми темной хвоей. Сумерки окутывали каменную, поросшую мхом землю, напоминающую чудовище, скованное волшебной дремотой. Нехорошие здесь для людей места. У самого края глуши. Только, вот, что тут забыл молодой сын ярла со своими приятелями?

За воротами глухо стукнул отмыкаемый засов. Тяжелая, обитая железом створка отъехала в сторону, и навстречу Ворону вышел крепкий старик с длинными волосами, сквозь седину которых пробивался еще светло-золотой цвет. Его лицо было приятным, широким, и в то же время, изысканно выточенным. Борода и усы под орлиным носом были аккуратно подстрижены. Испод густых светлых бровей смотрели ясные проницательные голубые глаза. На нем была красная рубаха, расшитая золотой нитью. На плечи был наброшен тяжелый меховой плащ. На широком, украшенном узорчатым тиснением поясе, висел длинный меч в окованных медью ножнах.

– Приветствую тебя, путник, – вежливо, но с холодком проговорил он. Ворон видел, что улыбаются только его красные тонкие губы. Глаза смотрят напряженно и настороженно. Если не сказать, с неприязнью. – Проходи в дом. Будь гостем. Отдохни с дороги!

Перед ним стоял Свен Гудмундссон собственной персоной.

Ворон поблагодарил хозяина и, взяв под уздцы коня, вошел на просторный, окруженный кряжистыми постройками, двор.

– Так что привело тебя к нам? – Гудмундссон усадил гостя за длинный дубовый стол, а сам буравил его пристальным взглядом, в котором недобро плясали отблески пламени светильников. – От ярла, говоришь?

В главном зале дома было сумрачно. Огонь от очага отбрасывал причудливые тени на стены, покрытые затейливой плетеной резьбой. У очага хлопотала хозяйка и пара ее служанок. А дочка, тихая, светловолосая с двумя толстыми косами до самого пояса, похожая на иву у прохладной заводи, поставила перед отцом и гостем две большие кружки пива. Она избегала смотреть на Ворона и дичилась его. Ворон ощущал ее страх – не привыкать! – и еще кое-что. Неуловимое. Как след, оставленный ударом плети. Девушка ускользнула в дальний угол, села на скамейку за прялку. Тут же ей на колени вспрыгнул черный пушистый котенок. Зверек удобно улегся, подставил под ласку тонкой девичьей руки поблескивающую шерстку на спинке и, казалось, задремал у нее на коленях.

– Здесь неподалеку погиб его сын, – Ворон ответил на пристальный взгляд старого бонда своим пристальным взглядом, – Судя по останкам, его задрала нежить. Лесной тролль, волколак, или кто-то похожий.

– А при чем здесь мы? – настороженно поинтересовался бонд.

– Возможно, вы что-нибудь знаете о том, что творится в местных лесах, – пояснил Ворон. – Может быть это убийство здесь не первое.

– Места здесь глухие и тихие, – ответил Свен. – Но ни тролли, ни иная опасная нечисть уже давно сюда не захаживает. А тебе, мил человек, что за дело? Ты не очень похож на странствующего рыцаря. Да и говоришь ты как-то странно. Не по-нашему.

– Я не рыцарь, – Ворон слегка улыбнулся. – И пришел издалека. Но нечистью интересуюсь и истребляю ее по мере сил.