Союль агрессивно щёлкнул ножницами. С тихой злостью он спросил:

– Кому-то нужно этим заниматься. Мы рискуем во благо других – разве это не благородно?

– Не путай благородство с глупостью. Мужчина, которого убили сегодня перед нами в очереди, был абсолютно здоров. Убили невиновного.

– Не может быть. На постах стоят опытные люди. Они могут распознать зараженного с полу взгляда.

– Если это так, то почему ты ещё сомневаешься во мне? Я прошла проверку.

– Потому что… – Союль замешкался. – Иногда постовые могут уставать и упускать из виду маловыраженные симптомы.

– Так же как и ошибиться из-за усталости. Сегодня мужчина умер по ошибке одного из таких постовых. Можешь мне не верить,– Аурин попыталась подобрать слова. – Но я чувствую, когда рядом находится тот, в ком начали проявляться изменения. Если гены видоизменяются, то биополе человека так же меняется. Достаточно подойти ближе и всё становится понятно.

– Это потому что ты сама являешься…  А кем ты кстати являешься, если не человек?

– Отец называл нас детьми Адониса, правда звучит это странно, – усмехнулась Аурин и покачала головой. –  В месте откуда я пришла, нас называют просто гибридами. Хотя, одно время, когда вирус только начинал развиваться, многие любили давать нам самые разные названия. «Монстры» – самое любимое у людей, которые хотят нагнать на всех ужас. Разве я похожа на монстра?

Союль остановился. Ножницы в руках показались ему слишком тяжёлыми, когда он смотрел в глаза девушки через зеркало. Подобный взгляд он замечал раньше у своей матери, которая пережила много ужасов прежде чем попасть на Ковчег. Она многое не рассказывала ему о тех годах, но он догадывался, что больной женщине с ребёнком на руках было почти невозможно получить защиту в разгар эпидемии.

– Дело не в том, что я считаю тебя монстром, это не так. Просто не хочу подвергать опасности других жителей, – опомнился он, когда пауза затянулась. – Мне трудно поверить людям на слово в месте, где все друг-другу лгут. И не хочу, чтобы кто-то пострадал, будь это человек или же гибрид, не хочу чтобы и ты оказалась в опасности по моей ошибке.

Аурин точно не знала, что он имел ввиду, но могла догадаться. Она впервые одарила его тёплой улыбкой, не несущей в себе насмешки.

– Ты мне нравишься больше, чем другие солдаты. Наверное потому что тебе ещё не успели промыть мозги «праведными» речами. Мы можем стать союзниками и помогать друг-другу, – она провела рукой по волосам. Они едва доходили до мочек ушей. На макушке густота была больше и несколько не ровных прядей падали на лоб.

– Помогать?

– Твоя мама больна, как я знаю, поэтому могу помочь сделать её жизнь лучше.

– Здешняя медицина не может ей помочь, а ты сможешь?

Аурин прищелкнула недовольно языком. Ей явно не нравилось, когда в её способностях кто-то сомневался.

– Я делаю всё возможное, а ты взамен помогаешь найти моего отца. Так же о моем нахождении здесь никто не должен знать.

– Ты выбрала не того человека, от меня здесь мало что зависит…

– И всё же.

Союль уже решил довериться ей ранее и не видел причин перечить  себе сейчас. Она спасла его жизнь и жизнь полковника, рискуя своей безопасностью.

Наверное поэтому он безропотно протянул ей руку, не сомневаясь в выборе.

– Сделаю всё возможное.

Они пожали руки и неловко улыбнулись друг-другу. Рядовой Аоки был готов стать первым человеком, ставшим другом для… Цветка.

Пусть он никогда ей не говорил этого, но у себя в голове всегда называл Аурин именно так.

Всего лишь самый упрямый и беззащитный цветок, существующий на всём свете.

Союль был близок со всеми людьми на третьем этаже, где проживали гражданские. Люди, работающие на благо остальных жителей занимались самым разным трудом: механика, шитьё одежды, готовка еды, инженерное мастерство, аграрное дело и многое  другое. Среди них имелись и такие мастера, которые изготавливали краски, книги, украшения и всякие мелочи, которые могут скрасить жизнь выжившим.