– То есть вот в чем секрет? – конечно он ей не верил. Даже учёные не знали об этом, а ей тогда откуда… – Знаешь, мне виднее. Иди за мной и не торопись, в случае чего я смогу атаковать и защитить тебя.

Но девушка и не думала слушать. Такое безразличие к своей жизни просто поражало. Союль допускал мысль, что она сбежала с базы именно с целью собственного убийства.

– Я знаю эту клинику очень хорошо, мой отец здесь работал. Если отсюда вынесли лекарства даже со складов, то есть места, куда посторонним точно было не попасть, – с этими словами она поднялась по лестнице на десятый этаж. За долгое время её лицо вдруг изменилось. Брови опустились так же как и уголки губ при виде разбитых капельниц и разгромленных палат. Честно говоря, они выглядели ярко и красиво, будучи усыпанными цветами и мелкими кустарниками.

– Что-то не так? – он подошёл ближе в тот же момент, когда девушка остановилась напротив стеклянной двери. За ней в ряд стояли огороженные ширмами три капсулы с оборудованием, обеспечивающим поддержание жизнеспособности. Две из них были пусты, а третья наполнена цветами. Союль плохо разбирался в растительности, но мог предположить, что белые и оранжевые в крапинку бутоны являлись лилиями. Зрелище было прекрасным – словно он смотрел на маленькую оранжерею под стеклянным куполом.

Среди листьев можно было разглядеть крошечные коконы бабочек и…

Дыхание спёрло от вида костей. В капсуле до сих пор находилось умершее тело. Вернее то, что от него осталось.

Девушка толкнула дверь и зашла в палату.

– Отец так и не смог ей помочь,– пробормотала она, не отводя взгляда от скелета. Между рёбрами летали мелкие бабочки, сверкая голубыми крыльями. – Моя подруга стала жертвой. Справиться с вирусом ей не удалось только потому что военные взяли власть в свои руки.

– О чём ты говоришь?

Девушка встряхнула головой. В этом жесте прослеживалась раздраженность. Не получив ответа, Союль сделал шаг за ней, держась на расстоянии от скелета. Они подошли к двум пустым капсулам.

– Это отделение паллиативной помощи, я провела здесь почти всю жизнь вместе с двумя такими же детьми как я.

– Вы чем-то тяжело болели?

– У нас были разные болезни. Порок сердца, осложненный опухолью, рак, мультисистемная атрофия и парнеопластическая пузырчатка.

Смысл этих слов Союль не понимал, но догадывался, что разговор идёт о чём-то крайне серьёзном.

– Были ещё дети, но в других палатах. Все медленно умирали, заклейменные неизлечимыми диагнозами, но однажды отцу удалось спасти почти всех. Лишь в последний момент ему запретили проводить лечение неизлечимых детей.

– Почему? Он был сумасшедшим врачом, проводившим  нелегальные опыты?

Девушка сначала поморщилась и хотела было уже пылко возразить, но в последний момент усмехнулась.

– В глазах военных он действительно был сумасшедшим нарушителем закона, поэтому весь медицинский центр закрыли, открыли стрельбу по окнам, оставив помирать всех, кто здесь находился. Вынесли почти все оборудование и ценные бумаги, чтобы никто не узнал о его действиях.

Союль в ужасе огляделся назад – туда, где в палатах были настоящие заросли. Всё что он видел по пути сюда – это бывшие трупы детей, которым не оказали лечение?

Неужели из-за страха перед неизвестным вирусом, власти могли отдать подобный приказ?

– Твой отец и правда лечил неизлечимое? Он смог бы вылечить мою маму?

– Да, – девушка уверенно кивнула, не сомневаясь в этом. – Он… применял неординарные способы в лечении, но каждый раз добивался успеха. Несмотря на осуждение.

Кусая губы, Союль не мог заставить себя успокоить свои мысли. С каждой секундой они поглощали его, и он не мог ни о чем больше думать.