Коль скоро зашел у нас разговор о коллективном эгоизме и роли коллектива в распространении психических болезней, то время вспомнить и о бесовском влиянии и одержимости.

Постоянная трудная и практически нерешаемая задача. Вот перед нами человек, демонстрирующий в себе не только наличие двух разных волеизъявлений, но даже ожесточенную борьбу между ними. Он психически больной или бесноватый? Это своя воля в нем так расщеплена надвое, или же это чужая сознательная и враждебная ему воля самостоятельного духовного существа – беса или демона?

Знающие и видавшие виды психиатры и экзорцисты не торопятся с легким решением такого вопроса. Может быть по-всякому.

Однако зададимся простым вопросом: настолько ли уж сильно одно мешает другому? Исключают ли друг друга тяжелая форма шизофрении и самая настоящая бесноватость? Почему бы бесу не обитать именно в психически больном человеке, а не в здоровом? И может ли дом, в котором сколько-то времени жил нечистый дух, остаться неповрежденным даже после изгнания нечистого духа?

Насколько мне доводилось общаться с такими людьми, у них непременно был личный оккультный опыт, активный или пассивный. Пытался ли человек впустить в свою душу демона, открыть ему ворота сам, или же просто соглашался на услуги чародеев и оккультных «целителей» – что-то такое непременно было по факту его жизни. А дальше многое зависит от восприимчивости самого человека. Кто-то устойчив больше, кому-то достаточно меньшего. Позвали – и приглашенный дух вошел. И что же он сделает с психикой, с душевным домом? Конечно, демон его разрушит, насколько ему это будет позволено.

Иисус обещал, что сей род может быть изгнан молитвою и постом. Более того, Он дал власть на это своим ученикам. Мы верим, что Он и теперь может исполнить молитвы тех, кто взывают к нему об избавлении человека от прямого бесовского воздействия, от вселения злого духа.

Но тут имеются два важных обстоятельства, о которых духовные наставники нередко предупреждают, но только их плохо слушают.

Первое. Любую и всякую болезнь психики, например, эпилепсию, не следует сразу смешивать с прямым беснованием. Соответственно, и выбор лечения должен назначаться очень продуманно и не сразу. Не следует смешить бесов, пытаясь изгнать их из того дома, куда им не разрешалось входить.

Второе. Даже если две противоположные воли в человеке обнаруживаются явно, если оккультный опыт у него был, если психиатры в затруднении сами и чувствуют какой-то «иррациональный остаток» в своей постановке диагноза, – то есть, если все подозрения о бесноватости налицо, и тут не нужно спешить, отчаиваться и огорчаться. В таких случаях стоит помолиться об изгнании демона. Но точно не стоит ожидать, что после этого вдруг перед нами окажется вполне психически здоровый человек. Психиатрические расстройства (почему-то?!) обычно не снимаются, «как рукой». Экзорцист, даже успешный, не отменяет психиатра и его назначений! Психиатр назначает свое. Пастырь пусть заботится, чтобы очищенный от злого духа дом не остался пометенным и праздным и чтобы не вселились в него семь злейших духов. Но пусть оба, а с ними и сам пациент, настроятся, что «как рукой» ничего не снимется. Нужен долгий и трудный путь, потому что этот путь адекватен самой болезни и тому греху (оккультизма), который и спровоцировал ее.

И вот эти вроде бы очевидные общие принципы такого лечения, где врач, священник и сам больной пробираются к свету лишь ощупью, в невежественной среде попираются просто ногами. Церковь по традиции крайне осторожно относится к практике экзорцизма, добрые пастыри настаивают, чтобы такие молитвы совершались индивидуально, а ни в коем случае не массово. Такого человека нужно очень беречь от общества ему подобных больных. Дружный коллективный лай на коллективной «отчитке бесноватых» свидетельствует лишь о коллективном психозе, который эта акция обыкновенно и выражает, и продуцирует, но вовсе не о чудодейственной силе старца, изгоняющего бесовские полки из кучи прихожан.