Школа помещалась в доме, где в большой комнате собирались ребята всех возрастов. Учитель разговаривал с ними, читал книжки вслух. Деревенские ребятишки хорошо знали друг друга, а на меня поглядывали весьма недружелюбно. И притом они все время что-то ели. Вернувшись в дом из школы, я получила на обед 2 холодные картофелины в мундире, соль, хлеб и стакан кипятка. …А в доме так аппетитно пахло мясными щами. Если бы не этот запах! Так продолжалось дня три. В школе было тоскливо. Я решила бежать домой. Собрав свои немудреные пожитки в рюкзак, поблагодарив хозяев за гостеприимство, я вышла на большую дорогу, которая и должна была привести меня к дому. Кругом лес, тишина, и никого нет в округе. Сгущались сумерки. Я бодро зашагала по дороге к дому.

Неожиданно мое одиночество и тишина были нарушены шумом двигающихся по дороге тяжелых машин. Я сошла на обочину дороги. А машины все шли и шли. Тяжелые большие немецкие фургоны, крытые брезентом. Ехали они со стороны Ленинградского фронта на запад. На одной машине было неплотно закреплено брезентовое полотнище. От встречного напора ветра полотнище трепыхалось, и я увидела, что в фургоне лежат тела убитых солдат. Я стояла на обочине, взглядом провожая эту тревожную процессию. Немцам, сопровождавшим этот эшелон, было не до меня. Иначе что им стоило пустить автоматную очередь в одиноко стоявшую фигуру! Видимо, было не до того. Я поняла, что началось наступление наших войск на Ленинградском фронте. И на первых порах фашисты еще успевали выво зить тела своих погибших солдат.

Лишь поздно вечером добралась я до дома, чем очень удивила мать и сестру. На следующий день появились вооруженные немецкие солдаты и приказали нам срочно собираться в дорогу. Куда? Утром 29 января 1944 года за нами приехал на санях вооруженный немец. С ним ехала его жена, молодая русская женщина. Покидав в сани кое-какие необходимые вещички, мы сели в сани и тронулись в путь. Выехали на большую дорогу и вписались в поток повозок, машин, пеших людей. Разбитая дорога шла на Нарву.

…Крик, шум. Людской поток двигался медленно. Часто раздавался командный крик, и все разом прижимались к обочине, освобождая дорогу танкам, машинам, орудиям. Немцы отступали! Ура! А куда же мы движемся? И зачем? Наша задача – выбраться любой ценой из этого людского потока. Ночь провели в санях под открытым небом, зарывшись в сено. Хорошо, что не было сильного мороза. С утра нас вновь втиснули в этот движущийся поток. Часто звучали автоматные очереди. Это немцы очень спешили и расчищали себе дорогу среди людского потока. Они торопились на запад! Танки порой сходу наезжали на людей. Кровь, крики, стоны. Кровавое месиво.

Все чаще на этот движущийся поток людей и техники налетали наши самолеты, сбрасывали бомбы и стреляли из всех своих орудий. Дорога превратилась в сплошные воронки. Объезжали в обход, а поля вокруг были заминированы. Но нам и на этот раз не суждено было погибнуть в этом водовороте. Нас впереди ждали новые испытания. Вторую ночь, 30 января, конвоируемый обоз остановился недалеко от города Кингисеппа, в бывшем военном городке Каскаловка. Мы посматривали по сторонам, надеясь вырваться из этого оцепления. Ночью на нас вдруг обрушился шквал грохота и огня. Все рушилось, горело. Началась паника. Это стреляли «Катюши».

Наша персональная охрана побежала куда-то прятаться. Воспользовавшись всеобщей паникой, под грохот разрывающихся снарядов, захватив маленький узелок с документами и какой-то мелочью, мы спрятались в кустах. Потихонечку стали пробираться по снегу в направлении на город Кингисепп.